Сжатие медиапространства в 2025 году не стало внезапным переломом. Напротив, оно оказалось логичным продолжением процессов, которые нарастали в предыдущие годы. Руководитель проектов OC Media Саломе Хведелидзе отмечает, что именно в 2025-м эти тенденции оформились в затяжной, системный кризис, ныне ставший рутинным для независимых редакций.
«2024 год ознаменовал собой значительный сдвиг в сторону все более враждебной среды для журналистов, и 2025 год ощущался как естественное продолжение этой тенденции. Во многих отношениях 2025 год стал самым сложным. И, учитывая все, что мы видим, 2026 год обещает быть еще сложнее».
Ключевым фактором, ускорившим сужение критической медиасферы, стали принятые правящей партией ограничительные законы и поправки. По оценке медиаэксперта Звиада Коридзе, весь пакет был направлен не на регулирование информационной сферы, а на подавление независимой журналистики.
«Если посмотреть на законы, которые «Грузинская мечта» принимала в течение 2025 года, они носят исключительно репрессивный характер. Нет ни одного закона, который облегчал бы жизнь гражданам или укреплял демократические институты. Все они направлены против гражданского общества, независимых медиа, неправительственных организаций и, по сути, против свободного волеизъявления каждого гражданина», – отмечает Коридзе.
Наиболее прямое и ощутимое влияние на работу журналистов и редакций в 2025 году оказали следующие законодательные изменения:
- 1 апреля парламент утвердил «Закон о регистрации иностранных агентов», который власти назвали точной копией американского FARA (Foreign Agents Registration Act). Он обязывает СМИ, неправительственные организации и отдельных лиц регистрироваться в качестве «агентов иностранного принципала», если они получают финансирование из-за рубежа. Закон предусматривает уголовную ответственность за неисполнение: за отказ зарегистрироваться или неточные сведения грозит до 5 лет тюрьмы. Под его действие может подпадать практически любой гражданин, кого власти сочтут «агентом». Журналисты отмечали, что формулировки закона размытые и «его можно применить против кого угодно». 31 мая «аналог FARA» вступил в силу. После этого многие независимые СМИ перестали получать средства от международных доноров;
- 16 апреля парламент спешно внес поправки в закон «О грантах». Теперь получение любого иностранного гранта требует предварительного одобрения государства. В случае нарушения организация, получившая финансовую помощь, должна оплатить штраф в размере двукратной суммы гранта. Фактически, власть получила рычаг блокировать любые проекты по поддержке независимых медиа. В тот же день после принятия поправок они были подписаны президентом;
- Одновременно весной 2025 года были внесены изменения в закон «О вещании», запрещающие телерадиокомпаниям получать финансирование из-за рубежа. Это коснулось всех телеканалов и радиостанций, в том числе региональных. Таким образом, иностранная помощь телерадиокомпаниям теперь оказалась под полным запретом;
- В июне 2025 года парламент в ускоренном режиме принял поправки к закону «О свободе слова и выражения». Новая редакция переложила бремя доказательства правоты на ответчика в исках о клевете – теперь именно журналист должен доказать, что его высказывание не является клеветническим. Также отменены ключевые гарантии защиты: устранена норма, защищавшая журналиста от ответственности при отказе раскрыть источник информации, упразднены почти все положения о «квалифицированной привилегии» (добросовестной ошибке, общественном интересе и т. д.). Введено расплывчатое понятие «оскорбление в общественных местах», под которое подпадают даже посты в соцсетях. Поправки были окончательно приняты 26 июня и получили обратную силу в 100 дней – они распространились даже на публикации, появившиеся за три месяца до вступления закона в силу;
- В конце июня власти ввели запрет на фото-, видео- и аудиозапись в зданиях судов без специального разрешения Высшего совета юстиции. Сразу после этого журналистов с камерами перестали пускать даже во двор Тбилисского городского суда. Поправки «Грузинской мечты» позволяют снимать процессы только самим судам или уполномоченным лицам. По сути, независимым СМИ был закрыт доступ к визуальной фиксации судебных дел, особенно касающихся политически чувствительных тем. Журналисты могут присутствовать только с блокнотом, без телефонов и камер.
Помимо законодательных изменений, в 2025 году усилились и другие формы давления на журналистов. Одной из наиболее острых остается физическое насилие в отношении журналистов, прежде всего при освещении протестных акций и политических мероприятий.
Еще в ходе массовых акций протеста конца 2024 года было зафиксировано более 70 случаев физического насилия над представителями СМИ, включая избиения, травмы от спецсредств и химические ожоги, что привело к госпитализации десятков журналистов. Ни один из задокументированных случаев нападений не был расследован, а виновные не были наказаны.
По данным Transparency International Georgia, за 2025 год было публично задокументировано около 300 случаев насилия, запугивания, угроз, преследования и вмешательства в журналистскую деятельность в отношении независимых СМИ и журналистов.
Один из наиболее серьезных инцидентов произошел 8 сентября у избирательного штаба кандидата в мэры Тбилиси Кахи Каладзе, где в ходе нападения были ранены семь журналистов.
Отдельной и устойчивой тенденцией 2025 года стали незаконные задержания журналистов. В течение года были задержаны 26 представителей СМИ, более половины из них – по административным основаниям. Отдельно было зафиксированно около 40 случаев наложения штрафов на журналистов за т. н. «перекрытия дороги» в ходе акций протеста.
Один из примеров приводит Саломе Хведелидзе:
«Соучредитель OC Media Мариам Никурадзе была оштрафована четыре раза за якобы блокирование дороги во время протестов, несмотря на то, что в тот момент она находилась на дежурстве в качестве журналиста. В общей сложности ее штрафы составили 20 000 лари (почти 7,5 тысяч долларов, — прим. авт.)».
Одним из самых показательных кейсов давления на журналистов в 2025 году стало уголовное преследование Мзии Амаглобели – основательницы изданий Batumelebi и Netgazeti. Она была задержана 11 января в Батуми сначала в административном порядке, а затем – по уголовной статье за пощечину начальнику батумской полиции Ираклию Дгебуадзе. 6 августа батумский городской суд приговорил Амаглобели к двум годам тюрьмы.
Все эти методы давления применялись на фоне продолжающейся не первый год кампании дискредитации критически настроенных медиа через каналы, аффилированные с властью. Так, в октябре проправительственный телеканал Imedi выпустил сюжет, в котором 22 независимых СМИ, в том числе SOVA, были обвинены в работе на «иностранные спецслужбы», распространении «дезинформации» и обходе законодательства при финансировании – без предоставления каких-либо доказательств.
Продолжением этой линии стали заявления уже на уровне правоохранительных органов. Генеральный прокурор Георгий Гваракидзе, комментируя расследование в отношении бывшего главы СГБ Григола Лилуашвили, заявил, что, по версии следствия, в 2021-2023 годах в Грузии действовали десятки мошеннических колл-центров – нелегальных структур, подозреваемых в финансовых аферах, часть доходов которых якобы направлялась на финансирование «оппозиционных СМИ».
При этом сами критические медиа, напротив, проводили журналистские расследования и писали о причастности Лилуашвили к колл-центрам, на что правоохранительные и следственные органы многие годы никак не реагировали. Экс-глава СГБ даже подал в суд на телеканалы Formula и Mtavari Arkhi, прошел три инстанции и добился признания их утверждений «клеветой».
Последствия давления
На фоне прогрессирующего давления на критические каналы усиливается влияние медиа, аффилированных с властью. Как отмечает медиаэксперт Звиад Коридзе, «пропагандистские каналы получают стабильное финансирование, а критические – выживают без рекламы. А без рекламы, особенно для телевидения, работать практически невозможно».
По данным Transparency International Georgia, в 2025 году из-за финансовых проблем 17 региональных вещателей не смогли возобновить эфир. Под угрозой закрытия находятся ведущие критические телеканалы страны Formula TV Pirveli.
«Закрытие критических вещателей нанесет непоправимый ущерб полноценному информированию общества, оставив его наедине с правительственной повесткой и пропагандой».
По данным Transparency International, в 2024-2025 годах провластные телеканалы в совокупности получили 89,5 млн лари (порядка 33 млн долларов) коммерческих рекламных доходов, тогда как критические вещатели – почти в четыре раза меньше, 23 млн лари.
Диспропорцию подтверждают и данные ноябрьских телерейтингов, на которые обратила внимание журналистка Нино Джангаришвили: независимый телеканал с минимальным бюджетом и без доступа к национальному мультиплексу показал долю аудитории на уровне 8-11%, сопоставимую с провластными каналами. При этом доля Общественного вещателя составила около 5,6% при огромном бюджете, а крупнейший провластный канал Imedi достиг 23,7%.
На 2026 год Первый канал Общественного вещателя планирует потратить 114 452 364 лари (свыше 42 млн долларов), из которых 80 269 771 лари напрямую выделяются из государственного бюджета. Казна Ajara TV составит 22 775 300 лари, из которых 92% приходятся на бюджетные средства.
Финансовое давление на независимые медиа усиливается не только через законы и силовые механизмы, но и через системный отток рекламодателей. Как отмечает медиа-менеджер и основатель CMIS (Центр исследований СМИ, информации и социальных вопросов) Катерина Басилая, бизнес многие годы избегает сотрудничества с критически настроенными редакциями, опасаясь возможных последствий со стороны властей.
«Уже много лет владельцы бизнеса воздерживаются от размещения рекламы в СМИ, критикующих правительство «Грузинской мечты». Это оказало значительное влияние на финансовую устойчивость независимых СМИ».
Саломе Хведелидзе отмечает, что в 2025 году эта практика стала особенно заметной:
«Было несколько случаев, когда мы ощутили т. н. «эффект запугивания» из-за ухудшения ситуации в СМИ. Часто кажется, что мы перепрыгиваем с одной полосы препятствий на другую, чтобы просто продолжать движение.
Рекламодатели стали еще менее охотно сотрудничать с нами, и один из крупных фестивалей, в котором мы должны были участвовать, в итоге отменил наше участие. Нас также выселили из офиса, который мы занимали много лет. Арендодатели, даже те, кто не обязательно поддерживает правящую «Грузинскую мечту», стали опасаться любой связи с т. н. «иностранными агентами».
При этом, по словам Хведелидзе, ситуация различается в зависимости от языка и аудитории изданий:
«Нам в OC Media немного больше повезло. Будучи англоязычным изданием с довольно солидной международной аудиторией, мы получаем некоторый доход от читателей. Мы также активно ищем деловых партнеров, но этого все еще недостаточно для полноценного поддержания нашей деятельности. Еще сложнее ситуация для грузиноязычных изданий».
По словам Звиада Коридзе, если посмотреть на оставшиеся два-три критических телеканала, видно, что и сегодня они находятся в состоянии медленного вымирания. И это типичная ситуация для авторитарных режимов, где вместе с независимыми медиа деградирует и бизнес-среда. Антидемократические законы, принимаемые властями, разрушают конкуренцию и в экономике.
«В нормальной ситуации бизнес – один из ключевых источников поддержки медиа через рекламу. Но сегодня мы видим обратное: рекламные бюджеты в значительных объемах уходят на пропагандистские каналы. Это прямое следствие давления со стороны власти. Бизнесу дают понять, куда «безопасно» нести деньги, а какие медиа следует игнорировать».
Китай в грузинском эфире: как КНР оказывает влияние на медиасферу
Последствия для региональных медиа
Еще тяжелее удар пришелся по региональным медиа Грузии. Как отмечает директор Radio Marneuli Камилла Мамедова, после почти 20 лет развития независимой журналистики стало ясно, что речь идет не о временных трудностях, а о прямой угрозе тем ценностям и принципам, на которых строилась работа региональных редакций.
«СМИ, базирующиеся в Тбилиси, поддерживают друг друга. Они функционируют в экосистеме солидарности, постоянной коммуникации, профессионального взаимодействия и взаимной поддержки. Региональные СМИ этого не имеют. На местах нам не хватает единомышленников – как среди журналистов, так и в сильном секторе гражданского общества.
Отсутствие сети поддержки значительно усложняет ситуацию в психологическом плане. Когда возникает давление, мы должны первыми высказаться, и только потом может последовать более широкое внимание или реакция. В этом смысле изоляция является одной из определяющих характеристик региональных независимых СМИ».
Говоря о давлении, Камилла подчеркивает что новые формы воздействия на медиа ранее были просто «неслыханными в региональной журналистике»:
«Будучи первым независимым и критическим СМИ в регионе, мы с самого начала воспринимались как угроза. Мы столкнулись с запугиванием, увольнением членов семей с работы, кибербуллингом и гендерной дискриминацией. Сегодня это давление приняло другую форму. Прямые атаки больше не нужны. Вместо этого существует ожидание, что независимые СМИ перестанут существовать из-за ограничительного законодательства».
Также Камилла отмечает, что последние годы региональные власти стали просто отказываться от взаимодействия: не отвечают на запросы, избегают общения и не предоставляют общедоступную информацию.
«Несмотря на это, мы продолжаем звонить, посещать офисы, писать официальные письма и искать диалог. Эта настойчивость – это не только журналистика, но и форма документирования. Она раскрывает, как работает власть и что происходит в стране. Фиксация этой реальности сама по себе является важной частью нашей работы».
Несмотря на беспрецедентный масштаб давления, большинство независимых редакций не рассматривают уход из профессии как возможный вариант, отмечает Мамедова. Журналисты продолжают работу, опираясь на профессиональную идентичность, солидарность и поддержку аудитории – даже в условиях отсутствия устойчивых финансовых перспектив.
«Если кто-то считает, что независимые СМИ существовали только благодаря финансированию, и что как только финансовая поддержка прекратится, все просто рухнет, – это предположение неверно. Для нас это не проект, а миссия.
У нас нет четкого ответа, как мы будем выживать в долгосрочной перспективе. Перспективы крайне сложны, и, честно говоря, нас может спасти только чудо. Но мы твердо верим, что независимые СМИ должны существовать – как в регионах, так и в центре».
Существенную роль в выживании редакций играет и общественная солидарность – как финансовая, так и символическая, отмечает Камилла.
«В рамках кампании «Свет – СМИ» мы получаем техническую и практическую поддержку. 22 независимых СМИ по всей Грузии запустили совместную инициативу, призывая граждан делать небольшие пожертвования. Эти средства позволяют нам поддерживать базовую инфраструктуру – офисы, интернет, электричество. Финансирования недостаточно для зарплат, но сама возможность продолжать работу уже многое значит», – подчеркивает Мамедова.
Саломе Хведелидзе также отмечает, что уровень поддержки со стороны общества в 2025 году стал беспрецедентным:
«Мы наблюдали невероятно трогательные проявления солидарности с независимыми СМИ, за что мы искренне благодарны».
По ее словам, кризис заставил широкую аудиторию по-новому осознать ценность независимой журналистики:
«Беспрецедентные вызовы этого и прошлого года сделали для общества очевидным, насколько важно сохранять доступ к информации, не подчиненной правительственной повестке».
Эта поддержка выражалась не только в словах:
«Летом 22 онлайн-издания, включая OC Media, запустили кампанию по сбору средств. Несмотря на то, что ее вели всего несколько волонтеров, она охватила большое количество людей и сопровождалась огромным числом слов поддержки», – рассказывает Хведелидзе.
В то же время журналисты трезво оценивают перспективы и понимают, что в 2026 году давление на медиасферу может лишь усилиться. Однако это, по словам Катерины Басилая, не означает отказ от работы или капитуляцию.
«Мы видели, что «Грузинская мечта» может пойти на значительные меры для ограничения медиапространства. Это не означает, что реакция СМИ или организаций, поддерживающих СМИ, будет менее устойчивой, давление часто порождает большее сопротивление».
Медиаэксперт Звиад Коридзе, в свою очередь, отмечает, что сегодня грузинские власти во многом повторяют опыт авторитарных режимов, для которых важно отсутствие плюрализма.
«Но при этом у происходящего в Грузии есть и свои особенности – я бы сказал, специфически иванишвиливские методы. Он действует не так, как многие классические диктаторы. У него есть время, и он использует его как ресурс: постепенно, без резких движений, шаг за шагом выстраивает авторитарные схемы».
По словам Коридзе, Иванишвили выработал для себя особую манеру: когда считает нужным, переходит в наступление, когда нет – отступает.
«Но мы должны понимать, что сейчас идет противостояние между авторитаризмом и демократией, и задача состоит в том, чтобы демократия не потерпела поражение. Это принципиально важно».
