На открытии дипломатического форума в Анталии президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган затронул тему трудностей, «вызванных неразрешенными конфликтами», которые испытали «азербайджанские, грузинские и украинские братья». В российских государственных СМИ эта тему получила широкую огласку. В чем причина – выясняла Хатиа Хасаиа.
В ответ на слова турецкого лидера, произнесенные в Анталии, глава МИД Грузии Давид Залкалиани, выступая на том же саммите, подчеркнул: для Тбилиси крайне важны заявления стратегического партнера о неприемлемости оккупации грузинских территорий. Точная цитата грузинского дипломата звучит так:
«Мы, лица, имеющие юридическую силу, пообещали, что не собираемся восстанавливать территориальную целостность силой и призываем и Россию присоединиться к нам. Но, к сожалению, Россия и сегодня не отвечает нам положительной повесткой дня. Именно поэтому мы работаем и просим наших международных партнеров и стратегических союзников, будь то США, ЕС, или Турция, активнее включиться в регион, поскольку это уникальный регион, у которого есть огромный потенциал для осуществления важных геостратегических и геополитических проектов».
Российские СМИ с особым энтузиазмом стали цитировать главу грузинского МИДа, хотя ничего нового в Анталии Залкалиани не сказал. Турция традиционно поддерживает территориальную целостность и суверенитет Грузии в ее международно признанных границах, а также активно лоббирует вступление соседней страны в НАТО.
Но в условиях усиления позиции Анкары на Южном Кавказе после войны в Нагорном Карабахе, судя по всему, слова о сотрудничестве и взаимной поддержке Грузии и Турции для Москвы зазвучали иначе.
В российских экспертных кругах обращение официального Тбилиси восприняли как тревожный сигнал. Особенно на фоне подписания в Шуше азербайджано-турецкого соглашения о совместной обороне после саммита НАТО. Согласно документу, «в случае угрозы или агрессии третьего государства или государств, стороны начнут совместные консультации». После символического танца с президентом Азербайджана, Эрдоган заявил о возможности размещения турецкой военной базы в Азербайджане. А это значит усиление страны-члена НАТО в регионе, который Москва считает сферой своего «традиционного влияния» и своим «задним двором».
По словам эксперта Грузинского центра стратегического анализа (GSAC) Гелы Васадзе, это принципиально новая система взаимоотношений между постсоветской страной и страной-членом военно-политического блока.
«Представим себе ситуацию, когда на Азербайджан нападает условная страна «Р». В этой ситуации Азербайджан находится под зонтом Турции. А у Турции большой опыт в ведении прокси-войн. Соответственно, эта страна «Р» не может напасть на Турцию, поскольку заработает пятый пункт (любая атака на одного из членов НАТО получит ответ со стороны всех стран) устава Североатлантического альянса».
Военная база в Азербайджане, считают эксперты, может создать для Турции дополнительные инструменты давления на Россию и не только. Это также позволило бы Анкаре и Баку проявлять бóльшую настойчивость в отношениях с Москвой, прежде всего, для обеспечения интересов Азербайджана в Нагорном Карабахе.
Конфигурация в регионе приобрела новые очертания еще с распадом Советского Союза. Но ожидаемой борьбы бывших империй за влияние не случилось. Потенциальное противостояние успешно трансформировалось в прагматичное экономическое сотрудничество между Москвой и Анкарой.
«В частности, Турции и России удалось избежать любых прямых конфликтов на Южном Кавказе. Тем не менее, их можно рассматривать как источники поляризации в конфликтах, таких, как конфликт в Нагорном Карабахе или сепаратистское движение в Абхазии и Южной Осетии в Грузии», — говорит исследователь «Института Карнеги» Байрам Балджи.
Впрочем, своими основными аспектами внешней политики после распада СССР Турция объявила укрепление независимости и суверенитета стран региона и поддержку их усилий по интеграции с евроатлантическими структурами при сохранении и углублении регионального сотрудничества вкупе с политической и экономической стабильностью.
За 30 лет отношения Турции с Азербайджаном и Грузией улучшились и достигли высокого уровня. Были созданы механизмы Совета стратегического сотрудничества высокого уровня, регулярно проводятся взаимные визиты руководителей высокого ранга.
«В соответствии с целью Турции по созданию общей зоны процветания в регионе Южного Кавказа, Турция также придает большое значение региональному сотрудничеству и проектам развития. С этой целью были введены в эксплуатацию нефтепровод Баку-Тбилиси- Джейхан и газопровод Баку-Тбилиси-Эрузурум, железная дорога Баку-Тбилиси-Карс и Трансанатолийский газопровод», – говорится на сайте МИД Турции.
Без проблем и динамики: почему в отношениях Еревана и Тбилиси нет развития?
Но в политическом и геостратегическом плане, считает исследователь Байрам Балджи, Турция по-прежнему не является главным игроком, о чем мечтали архитекторы ее внешней политики на закате советской эпохи. И, по его словам, война 2008 года между Россией и Грузией выявила политическое ослабление Турции на Южном Кавказе.
«Имея обычно хорошие отношения как с Россией, так и с Грузией, Турция попыталась сыграть посредническую роль в конфликте, но быстро осознала свою неэффективность. Перед лицом растущих амбиций России у Турции мало рычагов влияния, особенно на Южном Кавказе. Таким образом, Анкара запустила «Кавказскую платформу стабильности и сотрудничества».
Но вышеупомянутая инициатива просуществовала недолго. В 2009 году в рамках 16-го заседания Совета глав МИД стран ОБСЕ состоялась первая встреча в Хельсинки; стороны обсудили цели, принципы и механизмы формата. Но на этом инициатива забуксовала.
«Война практически не была окончена, когда Эрдоган прилетел в Тбилиси и что-то с нами согласовал. Потом он был в Москве и Баку, где озвучил идею платформы. Но в 2008 году, естественно, Грузия сказала, что невозможно участвовать там, где есть Россия», – говорит конфликтолог Паата Закареишвили.
В декабре 2020-го Эрдоган вернулся к своей инициативе, но модифицировал ее до «платформы шести» – региональной площадки, которая нацелена на поддержание мира на Южном Кавказе. Главный недостаток для Грузии в этой платформе – вновь присутствие России. По словам Закареишвили, Эрдоган был практически обязан сделать это предложение, хотя и заранее знал, что получит отказ. Тбилиси, считает эксперт, должен принять его спокойно.
«Мы должны понимать, что такой жест важен для отношений Турции и России. Это своего рода правила игры», – убежден конфликтолог.
Сами по себе отношения между Анкарой и Москвой сложные, говорит вице-президент Атлантического совета Дэймон Уилсон. По его словам, многочисленные русско-турецкие войны сформировали традиционные отношения соперничества, которые сегодня превратились в сложную комбинацию соперничества и сотрудничества.
В рамках этой комбинации можно рассматривать и инициативу Эрдогана о «платформе шести». Где, по задумке, вероятно, соперничество можно, если не трансформировать в сотрудничество, то хотя бы дополнить одно другим.
«Здесь есть момент России и Грузии. Этот вопрос я обсудил с премьер-министром Грузии. Я сказал, что это выгодно для Грузии, давайте сделаем это. Мы хотим, чтобы вы преодолели трудности с Россией. Я сказал, что это будет хорошо, регион нуждается в мире», – заявил турецкий лидер, выступая в парламенте Азербайджана 16 июня.
Александр Искандарян о российских интересах на Кавказе и турецком факторе
Что ответил глава грузинского правительства – неизвестно. Но очевидно, что, несмотря на курс правящей «Грузинской мечты» на нормализацию отношений с Москвой, полноценное возобновление межгосударственных контактов было бы равносильно политическому самоубийству.
«Грузинская мечта» – организация, которой я не могу доверять. Но уверен, они понимают, что какой скандал поднимется (если Грузия войдет в состав «платформы шести» наряду с РФ, — прим. ред.), ведь это неприемлемо для грузинского общества. Думаю, в «Мечте» понимают, что есть определенные красные линии», – говорит Закареишвили.
Аналитик Гела Васадзе в принципе считает, что платформа «3+3» – «белый шум Эрдогана».
«Исходя из того, что он проводит свою повестку дня в регионе, и мы увидели, как он объявил о размещении своей военной базы, а потом сказал, что обсудит это с Путиным. Это больше похоже на троллинг».
С прекращением огня в Нагорном Карабахе на Южном Кавказе создалась новая реальность. Согласно мирному соглашению, в Карабахе разместились российские миротворцы. Параллельно стало формироваться совместное российско-турецкий наблюдение за миром. Анкара фактически стала стороной, без которой стабилизация региона невозможна. Но появление в регионе еще одной «миротворческой» российской базы многими было воспринято как усиление влияния Москвы. Конфликтолог Закареишвили, впрочем, считает это «легендой и мифом».
«Россия осталась там же, где и была. Пришла Турция, которая ущемила Россию. И приезд Эрдогана в Шушу – это большой дипломатический шаг. Нужно быть слепым, чтобы не увидеть, что он сделал. Он зафиксировал свои позиции. Он стал говорить о размещении турецкой базы. Это не значит, что Россия уступает, она выжидает. Наверняка, где-то нанесет удар. Турция пришла в регион не как друг, в лучшем случае как партнер России, в худшем – как соперник», – говорит он.
[áмбави] Карабахский передел: новый порядок на Южном Кавказе
По словам Закареишвили, Турция действует по принципу «не раздражай, но гни свою линию». Эрдоган убивает бдительность России и укрепляет свои позиции.
«Грузия же должна это приветствовать. Мы должны осознать и принять ту поддержку и роль, которую Турция возвращает спустя сто лет в этом регионе уже в другом статусе, в статусе страны-члена НАТО», — говорит Закареишвили.
О том, что после карабахской войны роль Турции в регионе качественно изменилась, говорит и политолог Давид Дарчиашвили. И это несмотря на ввод российских миротворческих сил.
«На самом деле сценарий развился так, как хотели Азербайджан и Турция. Это их победа. Три-четыре тысячи дополнительных российских миротворцев не сумеют сбалансировать того, что представляет собой турецко-азербайджанский альянс», — считает Дарчиашвили.
Заключенное соглашение о прекращении огня оставило Грузию окруженной российскими военными базами, которые укрепляют восприятие России как главной региональной державы. Но Грузия остается единственной страной в регионе, где США и ЕС еще обладают геополитическим влиянием. Даже несмотря на внутриполитический кризис, в котором находится страна.
О том, что значение Грузии для Запада стало вырасти, говорит и тот факт, что при посредничестве США и, в том числе, Тбилиси произошла освобождение Азербайджаном армянских пленных. По словам Закареишвили, роль Грузии в сложившейся в регионе ситуации определилась с помощью Соединенных Штатов.
«Тема пленных особенно важна для Армении, выборы были на носу и Пашинян должен был набрать баллы. Россия тянула время. Если кто-то и мог быстро и легко обменять пленных, то это была Россия. Но она не сделала этого. А США сделали. Мы, к сожалению, оказались лишь техническими партнерами, хотя могли быть существенными. Грузия могла сама подготовить обмен в качестве домашнего задания и попросить у США помощи, так как сами не можем говорить одни с Арменией из-за российского фактора. Но этого не случилось. Тем не менее, несмотря критические оценки со стороны западных партнеров, Грузия пока является самой надежной и демократической для США и ЕС в регионе страной».
Геополитические танцы Эрдогана и Путина: худой мир или добрая война
Сегодня на Южном Кавказе только две реальные военные силы – Россия и Турция. Если кого-то и волнует рецидив агрессии со стороны Москвы, то это Анкара, считает аналитик Гела Васадзе:
«Не могу сказать, что между Тбилиси и Анкарой будет прямая политическая и военная связь, но у нас есть шанс создать новую конфигурацию. Например, формат безопасности Черного моря».
В условиях турецко-российского сотрудничества на Кавказе, Грузии важно найти свое место в новой конфигурации не в ущерб своим национальным интересам. Реальная опасность для Грузии – остаться один на один с Россией. Усиление Турции на Южном Кавказе, особенно в условиях, когда Анкара пытается улучшить подпорченные отношения с Европой и США, могут сыграть позитивную роль для Грузии. Задача Тбилиси – вернуть себе роль демократического лидера в регионе и страны, на которое западные партнеры могут полагаться.
