«Мы боимся, что будет, как в Газе». Как русскоязычные жители Ливана реагируют на войну между Израилем и «Хезболлой»

В понедельник 23 сентября Анна и ее семья проснулись рано. Один из авиаударов пришелся на соседний с ними дом в деревне Ансар в южной ливанской провинции Набатия, и взрывной волной выбило окна и двери в их вилле, рассказывает она Би-би-си.

«Все это посыпалось на детей. На старшего сына (16 лет) выбило два окна, он проснулся весь в осколках. На младшего упал пластиковый потолок», — говорит она и добавляет, что ее сыновья в итоге не пострадали.

Анна присылает несколько видео, снятых дома после удара. Дыра в крыше, по полу разбросаны панели с потолка. С кровати свисают упавшие с окна жалюзи, весь пол усыпан осколками, а в оконной раме виднеются синие и зеленые остатки разноцветного витража. В кадр попадает спешно собранный чемодан.

Эту виллу с бассейном и большим садом, из которой им пришлось уехать в то же утро, Анна называет «семейным гнездом» — там они с мужем и детьми отдыхали от городской суеты. Постоянно они жили в городе Набатия, столице одноименной провинции, в 20 минутах езды от Ансара.

«Теперь у нас не останется ни дома в Набатии, ни виллы в Ансаре, потому что весь юг будет в огне. Это уже видно», — считает собеседница Би-би-си.

23 сентября Израиль начал операцию под кодовым названием «Стрелы севера». Израильтяне наносят авиаудары по южной части Ливана, которая считается оплотом шиитской вооруженной группировки «Хезболла», а также по восточной ливанской долине Бекаа и северным районам рядом с Сирией.

Как заявили в израильской армии, цель операции — уничтожить боевую инфраструктуру «Хезболлы». По утверждению ЦАХАЛ, авиаудары наносятся по объектам группировки в Ливане, а также по складам с ее оружием, которое было «размещено в самом сердце деревень, в домах мирных жителей» и которое, как считает израильская сторона, «Хезболла» планировала запустить в сторону Израиля.

По данным ливанского минздрава, в первый день израильской операции погибли 558 человек, в том числе 50 детей и 94 женщины, более 1800 получили ранения. Всего с 23 сентября в стране погибли 620 человек — это последние данные ливанских властей на момент публикации статьи.

Таким образом, 23 сентября стал самым смертоносным днем в Ливане за всю историю конфликта между «Хезболлой» и Израилем. Для сравнения, во время Второй ливанской войны в 2006 году, которая продлилась 34 дня, в Ливане погибли более 1100 человек, с израильской стороны — около 160 человек.

Конфликт между поддерживаемой Ираном «Хезболлой» и Израилем обострился в октябре прошлого года. 7 октября боевики ХАМАС из палестинского сектора Газа совершили беспрецедентное нападение на Израиль, жертвами которого стали около 1200 человек, 251 человека боевики взяли в заложники. В ответ на это Израиль в тот же день начал наносить авиаудары по сектору.

«Хезболла» на следующий день начала обстреливать северные районы Израиля. В самой группировке поддержали нападение ХАМАС на Израиль и неоднократно заявляли, что действуют из солидарности с палестинцами в Газе и прекратят наносить по Израилю ракетные удары только в случае прекращения огня в палестинском анклаве. Израиль, в свою очередь, начал обстреливать позиции «Хезболлы» в приграничных районах Ливана.

За почти год взаимных обстрелов на севере Израиля погибли более 50 человек, 27 из которых — мирные жители. В Ливане, по данным ООН на конец августа, погибли 564 человека, 133 из которых — мирные жители.

Из-за обстрелов со стороны «Хезболлы» почти 100 тысяч жителей северных районов Израиля были вынуждены покинуть свои дома. Из-за обстрелов со стороны Израиля более 100 тысяч жителей южных районов Ливана были вынуждены покинуть дома. Еще 90 тысяч человек, по данным ООН, покинули свои дома на юге Ливана, начиная с 23 сентября.

«Последний год были обстрелы, но точечно — то мы их, то они нас. Было страшно, но мы привыкли. Но то, что случилось [23 сентября], — это нонсенс. Мы убегали в пижамах, тапках, около нас все взрывалось, горело», — говорит Анна.

Путь до Сайды, прибрежного города к северу от Ансара, раньше занимал у них с семьей чуть больше 15 минут, но в понедельник они простояли в пробке около четырех часов, вспоминает Анна.

«Но нам сравнительно повезло, — добавляет она, — потому что те, кто выехал позже, стояли в пробке по 12-13 часов. На дороге были организованы пункты, где раздавали печеньки, воду, но этого, конечно, было недостаточно».

Пробки усугубляли и продолжавшиеся авиаудары, из-за которых на время закрывались те или иные участки дорог, чтоб туда могла проехать техника и чтобы разобрать завалы, продолжает собеседница Би-би-си. Один из ударов пришелся чуть ли не в то место, где они ехали, говорит Анна.

В итоге они доехали до города Сиблин, в 40 км южнее Бейрута, и на пару дней остановились в доме у друзей. В среду они арендовали квартиру в том же городе и переехали.

«Мы находимся в относительно спокойном районе, но вокруг нас летают самолеты, ракеты, бухают бомбы, дом трясется. Очень страшно», — говорит она и добавляет, что «люди в Ливане очень-очень сочувствуют и принимают с теплотой».

В Ливане на данный момент остаются более трех тысяч россиян, сообщило агентство РБК со ссылкой на российскую дипмиссию.

Эвакуации на данный момент не ведется, но посол России в Ливане Александр Рудаков в эфире «России 24» рекомендовал тем россиянам, которые «чувствуют себя не в безопасности, воспользоваться коммерческими рейсами, пока аэропорт в Бейруте работает практически в штатном режиме».

В русскоязычных группах в соцсетях на этой неделе стало распространяться приглашение для тех, кто был вынужден покинуть дома из-за обстрелов и не смог найти временное жилье, укрыться в одной из школ в прибрежном районе на западе Бейрута, в которой есть подземное укрытие и средства первой необходимости.

Это инициатива организации российско-ливанского сотрудничества «Росливан», объясняет Би-би-си ее сотрудница, жительница Бейрута Алеся. «Это государственная школа, в которой есть бомбоубежище, три подземных этажа. Она работает как укрытие для всех, но мы договорились, что нашим соотечественникам выделят одно крыло», — говорит она и добавляет, что организовать укрытие — инициатива «Росливана», но перед этим они получили одобрение российского посла.

«Если произойдет что-то масштабное, если будет эвакуация, мы планируем собрать людей, чтобы все наши соотечественники находились в одном месте, чтобы потом пригнать автобусы и эвакуировать их, чтобы люди не были разбросаны по всему Ливану», — объясняет она.

Много беженцев с юга Ливана приехали в Бейрут, столицу страны. «Ливан — маленькая страна, и половина населения всего Ливана сейчас находится в Бейруте, можно сказать. На улицах большие пробки. В магазинах уже нет хлеба — его завозят, но уже очень сложно найти. На улицах много людей», — рассказывает Алеся.

Квартир в тех районах Бейрута, которые считаются безопасными, уже не найти, продолжает она. В качестве укрытий для временного размещения работают государственные школы. Бомбоубежищ как таковых в городе практически нет, говорит собеседница Би-би-си: «Они есть, но их очень-очень мало, их не хватает. Бомбоубежищами у нас служат подземные этажи, подземные парковки».

«Абсолютно все готовятся к худшему, — продолжает Алеся. — Многие перемещаются, кто-то уезжает в Сирию, на границе очереди. Кто-то пытается уехать из Бейрута за город, на север. У всех собран тревожный чемоданчик».

В самом Бейруте относительно спокойно, но слышатся звуки взрывов из Дахии — шиитского района на юге города, который считается местом сосредоточения «Хезболлы», рассказывает она: «Туда прилетают точечные удары — соответственно, люди оттуда тоже пытаются эвакуироваться. Пока что это точечно, но никто не знает, что будет дальше».

Другая жительница Бейрута, Анна, живет в западном районе города, Хамра, примерно в семи километрах от Дахии. Она описывает обстановку в городе 17 сентября, когда в Ливане взорвались тысячи пейджеров боевиков «Хезболлы»: «Я слежу за обстановкой, и новости на тот момент уже были достаточно тревожные, и атаки на юге уже расширялись. Но жизнь в Бейруте продолжалась».

В тот день она сидела в кафе в своем районе и обедала, как вдруг со всех сторон начали звучать сирены скорых. В Хамре расположена крупнейшая в городе больница Американского университета в Бейруте и другие медучреждения, поэтому многих пострадавших при взрывах привозили именно туда.

«Сирены не прекращались, люди сами регулировали движение, в какой-то момент приехала армия, чтобы его регулировать. Люди были в нервном шоке. На следующий день, после второй волны взрывов, раций, нервный шок сменился на истерический, я бы сказала. Улицы опустели, люди спрятались», — рассказывает она.

«Это было очень страшно», — вспоминает день, когда в Ливане взрывались пейджеры, Алеся. — Люди все испугались, потому что, чтоб вы понимали, человек стоит в магазине, кладет фрукты в пакет, и происходит взрыв. Непонятно, откуда и как».

Муж Алеси в тот день пришел с работы домой и сказал выключить все электронные приборы. Они отключили телефоны и интернет. Сам он работает в одной из больниц Бейрута, и у него тоже есть рабочий пейджер, добавляет она: «В случае экстренного вызова, им приходит сообщение на пейджер. Я тогда сразу достала из пейджера батарейку, выкинула его на балкон, закрыла дверь. Страшно было, мы не понимали, что происходит».

Взрывы электронной техники произошли в Ливане и соседней с ним Сирии 17 и 18 сентября — сначала взорвались пейджеры, а на следующий день рации. Сами устройства принадлежали боевикам «Хезболлы», но взрывались они в том числе в местах скопления гражданского населения, например, на рынках.

Ливан и «Хезболла» обвинили в организации взрывов Израиль, о его причастности к этому также пишут мировые СМИ, хотя сам Израиль официально не брал на себя ответственности за произошедшее. В результате взрывов погибли более 40 человек, в том числе как минимум 12 мирных жителей, среди них как минимум несколько детей, тысячи человек пострадали.

«Это как какой-то террористический акт со стороны Израиля, — считает Алеся, — Они понимали, что эти пейджеры будут находится среди обычного гражданского населения. У нас погибли дети, очень много было раненых. Понятно, что это было нацелено на „Хезболлу“, на ее лидеров, но очень много пострадало гражданского населения».

«Люди боятся, что будет как в Газе. Уехавшие с юга сначала спрашивали про квартиры, про гостиницы, школы рассматривали в последний момент. У людей есть страх, что будут бомбить — и бомбить везде, в том числе по школам. Все боятся, что будет вторая Газа», — говорит Алеся.

Израильские силы неоднократно наносили удары по школам и другим гражданским объектам в Газе, объясняя это тем, что боевики ХАМАС строят под ними подземные тоннели, где скрываются, используя гражданское население как живой щит.

Анна, другая жительница Бейрута, тоже вспоминает Газу, описывая страхи ливанцев: «Мы уже почти год этого ждем, мало у кого были сомнения, что участь палестинцев в Газе настигнет нас тоже. И казалось, все это время как будто этого ждали и ждали, но все равно масштаб этого всего застал нас врасплох».

Весь этот год, несмотря на боевые действия на границе Ливана и Израиля, в Бейруте казалось, что войны нет, говорит Анна и сразу оговаривается: «Но, конечно, это не так, страна очень маленькая, и потери очень ощущаются. Но было чувство, что да, это происходит, но могло бы быть намного хуже. И всегда перед глазами эти фото из Газы… Как пример того, что могло бы быть».

При этом люди в Ливане верят «в поддержку палестинского народа любыми доступными методами», считает она. «Конечно, верят с разной силой и по-разному, здесь все-таки очень разнообразное общество, люди разных политических партий и взглядов. Но очень редко можно услышать и от очень немногих, мол, за что нам это все. Поддержка палестинского народа кажется для них главным», — говорит собеседница Би-би-си.

С каждой эскалацией конфликта градус напряжения в обществе менялся, продолжает она: «Но люди думали: „Ну, хотя бы они нас не бомбят“. И до сих пор, даже после ударов по Дахии (шиитский район на юге Бейрута), некоторые так думают. Мы буквально вчера сидели с другом, и он говорит: „Ну, хотя бы они нас [в Бейруте] не бомбят“, а я ему ответила: „Они нас уже бомбят“».

«Мне кажется, это отражает фрагментированность ливанского общества, — резюмирует Анна, — Люди не чувствуют общности, что они принадлежат к одному коммьюнити с теми людьми, которые сидят под бомбами. Но в то же время в момент беды они как-то организовались. Жители христианских районов принимают беженцев из других [мусульманских] районов, и наоборот, несмотря на их прошлые обиды и разногласия».