«Поляки, проснитесь!» Польша строит самую сильную армию в Европе

Варшава, очевидно, рассчитывает на то, что мощные вооруженные силы позволят ей не только повысить собственную обороноспособность, но и стать важным игроком в своем регионе.

Но, что важнее всего, после начала полномасштабного вторжения России в Украину в Польше всерьез опасаются того, что российская армия может начать войну уже на ее территории.

Несмотря на утверждения Владимира Путина о том, что у России «нет интересов» в Восточной Европе, польское руководство открыто говорит, что страна живет в «предвоенное время», и прогнозирует начало войны с Россией через три года.

Польша вооружается. Сейчас она — лидер среди стран НАТО не только по расходам на оборону в процентах от ВВП, но и в том, какую часть из военных расходов она тратит на закупку вооружений.

Однако в модернизации системы национальной обороны власти сталкиваются с большими проблемами — начиная от нехватки людей для несения службы и производства вооружений и заканчивая стареющей военной промышленностью и большой нагрузкой на экономику.

В 2024 году Варшава потратит на оборону 4,12% своего ВВП, а в 2025 году планирует потратить почти 5%. Это самый большой такой показатель в странах Североатлантического Альянса.

Шведский Институт изучения проблем мира (SIPRI) в своем исследовании, опубликованном в апреле 2024 года, пишет, что расходы Польши на оборону в 2022 году возросли на 75% и достигли 31,6 млрд долларов США. Тогда это стало самым большим ростом среди всех европейских стран-членов НАТО.

Объемы и номенклатура закупок впечатляют.

Польша закупила в США 96 вертолетов AH-64Е Apache, одних из лучших в своем классе; 486 установок HIMARS, которые показали высокую эффективность на войне в Украине; 366 танков M1A2 Abrams, 250 из которых в последней модификации SEPv3; 32 истребителя пятого поколения F-35A; две батареи ЗРК Patriot и систему управления ПВО.

Еще один крупный поставщик вооружений для Польши — Южная Корея. Варшава заключила с Сеулом рамочные соглашения о закупке 648 самоходных гаубиц K9 Thunder и 980 танков К2 Black Panther. Часть из этих систем построят в Польше.

В Республике Корея поляки также купили 48 учебно-боевых самолетов FA-50.

Польша также заказала в Великобритании три фрегата класса «Мечник».

В настоящее время численность польской армии ненамного превышает 200 тысяч человек, но польские власти неоднократно заявляли о намерении увеличить численность до 300 тысяч.

В 2017 году в Польше начали функционировать Войска территориальной обороны — новый род войск, призванный подготовить десятки тысяч резервистов без отрыва их от основного места работы.

300 тысяч военных — сравнительно немного по сравнению с численностью ВСУ примерно в 800 тысяч человек и тем более — с российскими вооруженными силами (1,5 миллиона).

После развала Варшавского блока и Советского Союза Польша совершенно не собиралась становиться крупным европейским военным центром. Ее военные расходы постепенно снижались, и после 1995 года не превышали 2%, что, впрочем, отражало общеевропейские тенденции.

При этом отношения между Варшавой и Москвой в этот период не были особо теплыми.

Еще в 1999 году Россия очень нервно отреагировала на вступление Польши в НАТО. В 2008-м, когда на территории Польши было решено разместить один из элементов противоракетной обороны США, польско-российские отношения испортились еще больше.

Короткий период оттепели в отношениях России и Польши начался в 2009 году под влиянием «перезагрузки» отношений между Москвой и Вашингтоном. А закончился он катастрофой польского правительственного самолета под Смоленском 10 апреля 2010 года.

Но, несмотря на негативный фон, вплоть до 2014 года напряжение в отношениях Польши и России концентрировалось скорее в области политической риторики.

На практике польские вооруженные силы продолжали развиваться как экспедиционная армия, главной задачей которой было сотрудничество с США в операциях наподобие Ирака или Афганистана.

Но с аннексией Россией украинского Крыма и началом боевых действий в Донбассе мышление польских политических элит и их подход к развитию вооруженных сил страны коренным образом изменились.

В 2014 году тема модернизации армии прочно вошла во внутрипольскую политическую дискуссию. Консервативная партия «Право и справедливость», которая получила власть в 2015 году, превратила ее в один из пунктов своей политической программы.

Министры обороны Антоний Мацеревич, а затем Мариуш Блащак анонсировали крупные контракты на поставку самых современных вооружений, заявляли о необходимости нарастить численность вооруженных сил, гарантировать безопасность Польши в нестабильной геополитической обстановке.

«Но даже после 2014 года в течение нескольких лет мы имели дело с модернизацией, которую можно было назвать „островной модернизацией“, то есть армия не модернизировалась комплексно, модернизировались только ее отдельные фрагменты. Например, системы ПВО и ПРО начали обновлять, потому что старые, еще постсоветские системы уже просто разваливались», — говорит доктор Лукаш Стах из Центра международных исследований и развития при краковском Ягеллонском университете.

Тем не менее даже в рамках такой «островной» модернизации в польской армии происходили реформы, которые ощутимо меняли ее облик и способности.

Среди них — уже упомянутое создание Войск территориальной обороны и крупные символические закупки вооружений: например, договор о поставках Patriot заключили в 2018 году, соглашение о закупке F-35 — в 2020-м.

Вторжение России в Украину в феврале 2022 года стало встряской для Польши.

«Это стало сигналом для всех нас: „Алло, поляки, просыпайтесь! Больше ждать нельзя!“ Стало понятно, что польское государство больше не может рассчитывать на то, что как-то оно будет, что русские ограничатся только Украиной. Наблюдая за тем, что делает Москва, нам следует рассматривать самые пессимистические сценарии развития событий для Польши. А это значит, что нам нужно серьезно расширять оборонный потенциал нашего государства — уже сейчас, немедленно», — говорит Би-би-си генерал польской армии в отставке Томаш Бонк.

И правда, после февраля 2022 года тон польских политических и военных лидеров резко изменился. В одном из первых интервью после избрания на должность премьера Польши Дональд Туск заявил, что «мы живем в предвоенное время» — это резко контрастировало с его прежней умиротворяющей риторикой.

В марте 2024 года глава Бюро национальной безопасности полковник Яцек Севера заявил, что у Польши осталось три года на подготовку к конфронтации с Россией.

Несмотря на полномасштабное вторжение России в соседнее государство, Кремль продолжает настаивать, что на Западе зря опасаются российской угрозы. В феврале этого года на вопрос, может ли Россия направить войска в Польшу, Владимир Путин ответил: «Только в одном случае: если со стороны Польши будет нападение на Россию. Потому что у нас нет никаких интересов ни в Польше, ни в Латвии, нигде».

Далеко не все поляки ему верят: в марте данные социсследования показали, что 48% поляков считают сценарий нападения Россией на Польшу вполне вероятным. Не верили в него 41% респондентов.

Генарал Томаш Бонк после увольнения из польской армии стал преподавателем в одном из вузов Жешува.

«Однажды я сказал своим студентам: давайте только откровенно, поднимите руки те, кто в случае войны собирается выехать из страны. Количество рук меня поразило», — вспоминает он.

Согласно опубликованным в апреле данным соцопроса, в случае начала войны остаться в Польше готовы 59% граждан, оказать вооруженное сопротивление агрессору — 11%. 20% поляков говорят, что после начала боевых действий уехали бы за границу.

Результаты другого исследования на сходную тему показали: чем выше образование респондента, тем более он склонен думать о бегстве от войны за границы своей страны.

СМИ пишут о новом тренде — вместо покупки жилья в своей стране поляки, особенно молодые, инвестируют в недвижимость в Испании: цены, мол, соразмерны, а риск, что на твое жилье будут падать российские бомбы, намного меньше.

«Я думаю, дело в смене поколений. Сегодня молодые люди в любой стране — хоть в Польше, хоть в Украине, хоть в США, хоть даже в России — думают другими категориями. Общество сегодня как никогда хочет жить без войны, хочет жить в мире и процветании, а не проливать кровь, даже за свою родину. Мы должны принимать это как данность и просто учитывать в планировании, что часть нашего мобилизационного ресурса мы по объективным причинам потеряем», — говорит генерал Бонк.

Собеседники Би-би-си усматривают в таком состоянии вещей частичную вину польского государства и его информационной политики.

«До 2014 года полякам постоянно твердили, что риск полномасштабной войны в Европе очень невысок. Война — это какой-то Ирак, Афганистан, где-то в Африке. Даже после 2014 года посыл был такой, что это все-таки разборки между Украиной и Россией: Крым, Донбасс — это где-то далеко. И только полномасштабное вторжение показало весь ужас ситуации», — говорит Лукаш Стах из Ягеллонского университета.

Впрочем, сегодня, спустя два с половиной года полномасштабной войны в Украине, польское общество, кажется, «устало» от этой войны.

В дискуссиях вокруг президентских выборов в следующем году есть разные темы — от абортов до люстрации, но отсутствует осознание того, что победитель вполне может стать верховным главнокомандующим польской армии в войне, которая для поляков отнюдь не выглядит невероятной.

«Проблема с молодым поколением частично заключается еще и в том, что его представители никогда не сталкивались с армией. Часть поляков уедет по причине того, что они попросту не имеют никакой военной подготовки. Ведь ты совсем по-другому относишься к армии, если ты в ней был, если знаешь ее порядки, умеешь пользоваться оружием, а не видел его только в компьютерном шутере», — продолжает Стах.

Именно по этим причинам в Польше время от времени поднимают вопрос о возвращении к обязательному призыву молодежи на срочную военную службу. Власти от этого пока что дистанцируются, однако неблагоприятные демографические тенденции ставят под сомнение реалистичность планов Варшавы построить 300-тысячную армию, обладающую миллионным резервом.

«Нам нужно подумать о возврате обязательной военной службы — необязательно долгосрочной, она может длиться и пять-шесть месяцев. Мужчины, а, возможно, и женщины определенной возрастной группы должны быть подготовлены и обучены на базовом уровне для действий в условиях возможной войны», — говорит генерал Томаш Бонк.

В качестве альтернативы эксперты рассматривают создание системы стимулов — например, налоговых — для молодых людей, добровольно записавшихся на базовую программу военной подготовки.

Много говорится и о построении в Польше новой системы военно-патриотического воспитания. В мае–июне этого года 3500 польских школ приняли участие в пилотном проекте «Образование с войском»: действующие военнослужащие не только рассказывали детям об устройстве польской армии, но и обучали их навыкам первой медицинской помощи и способам борьбы с киберугрозами. В перспективе подобные занятия должны стать обязательными во всех школах страны.

За последние годы в стране появился ряд программ, завлекающих поляков на службу.

Например, можно записаться в те же Войска теробороны — их еще называют «уикендными войсками», потому что обязательные сборы их бойцов проходят на протяжении одних выходных ежемесячно.

Или можно пройти двухнедельное обучение в реальной военной части без дальнейшего подписания контракта.

Однако взять и увеличить вооруженные силы, просто призвав каким-то образом людей на службу, невозможно. Для их обучения в Польше элементарно не хватит ни инфраструктуры, ни даже инструкторов.

Вероятно, нехватка пилотов для купленных американских вертолетов Apache привела к тому, что в польской Академии ВВС в Демблине решили упростить курс подготовки. «Нужно сократить период обучения и должным образом подготовить наш персонал. США обучают сержантов пилотированию вертолетов Apache, и мы стремимся внедрить это в Польше», — заявил министр обороны страны Владислав Косиняк-Камыш.

Однако, рассказывает Лукаш Стах, больших инвестиций также требует и военная инфраструктура строевых частей.

«Если мы закупаем много вооружений, нам надо расширять что? Системы логистического обеспечения — то есть, например, ремонтные заводы. […] Потому что купим мы эти танки и что, оставим их под открытым небом? Для них нужно строить хотя бы специальные палатки с климатизацией и вентиляцией, чтобы зимой они не стояли под дождем и снегом. Все это должно быть построено», — говорит он.

Вместе с вооруженными силами Польша реформирует систему оборонных закупок: в середине 2010-х годов большая часть крупнейших военных производств были объединены в государственном оборонном холдинге PGZ (Polska Grupa Zbrojeniowa), а в 2021 году было создано Агентство по вооружениям, которое стало центральным органом по закупкам вооружений и военной техники для Войска польского.

Однако консолидация активов ВПК и системы закупок не привела к значительному увеличению производства.

Например, весной 2023 года премьер-министр страны Матеуш Моравецкий объявил о «существенном расширении» производства и размещении дополнительных заказов на предприятии PGZ Dezamet, которое производит боеприпасы для артиллерии, минометов и гранатометов.

Артиллерийские боеприпасы — один из самых важных факторов, влияющих на ход боевых действий в войне.

Спустя полтора года, как говорится в главном материале польского Newsweek, опубликованном в июне этого года, PGZ Dezamet выпускает 30-40 тысяч снарядов в год.

Для понимания масштаба, российская армия в период самых интенсивных боев в Украине выпускала 10 тысяч снарядов в день, украинская — шесть тысяч.

По данным Newsweek, в декабре 2023 года Агентство по вооружениям подписало контракт с PGZ на поставку 300 тысяч снарядов калибра 155 мм до 2029 года.

На войне такое количество снарядов будет потрачено, если стрелять в экономном режиме, за два месяца интенсивных боев.

В Польше, по данным журнала, нет производства корпусов для снарядов, капсюлей и нитроцеллюлозы — важного компонента артиллерийского пороха.

Как и любая другая страна, в военных закупках Польша не в состоянии полагаться только на собственную промышленную базу, и поэтому не только вкладывает деньги в ВПК, но закупает вооружения и военную технику за границей.

По словам Лукаша Стаха, большие траты на оборону в настоящее время не отражаются на уровне жизни поляков, и те поддерживают курс правительства.

«А когда-то эти кредиты придется отдавать. Об этом следует помнить, тем более что польское общество сталкивается в этом отношении с двумя проблемами. Во-первых, оно стареет, а это значит, что все больше и больше денег будет идти на пенсионную систему и систему здравоохранения. И во-вторых, это европейский „Зеленый курс“, для которого нам также нужно будет найти огромные деньги, и я не знаю, где мы их возьмем», — сказал он.

В польском обществе расходы на оборону пока не вызывают каких-то серьезных протестов, поскольку после февраля 2022 года угроза со стороны России стала слишком большой.

Но есть ли понимание того, как может выглядеть такая война?

Проблема в том, что, кажется, нет.

С одной стороны, перед глазами поляков — опыт Украины, третий год сопротивляющейся полномасштабному вторжению российской армии.

«Если случится беда, и этот конфликт перейдет на территорию Польши, он будет вестись в аналогичных климатических условиях, в аналогичных культурных условиях, в сходной геополитической обстановке, поэтому нам нужно перенимать опыт украинцев и передавать его в наши вооруженные силы — на уровень от командира взвода до военных академий», — говорил в своем выступлении на форуме Krynica 2024 генерал Томаш Бонк.

«Война в Украине проходит в том ключе, который Украине навязала Россия, а цель НАТО — как раз не дать России навязать Альянсу свой стиль ведения войны. Мы должны победить Россию на наших условиях — то есть, в частности, при помощи боевого воздействия, прежде всего, авиационного на дальних расстояниях. Но в реальности мало кто из нас представляет, как будет выглядеть эта война», — возражал ему военный обозреватель издания Polityka Insight Марек Сверчинский.

В прошлом году эта дискуссия стала одной из тем польской парламентской избирательной кампании. В сентябре 2023-го тогдашний министр обороны Мариуш Блащак обнародовал секретный документ, описывающий планы отражения Польшей гипотетического нападения с востока. Датировался документ 2011 годом, когда при власти были оппоненты Блащака из партии Дональда Туска «Гражданская коалиция».

Согласно этому документу, оборона Польши на протяжении 10-14 дней, до прибытия подмоги от союзников по НАТО, должна была строиться по линии протекающей через всю страну с юга на север реки Висла.

То есть, уточняли провластные СМИ, анализируя обнародованный Блащаком документ, правительство Туска допускало оккупацию россиянами огромной части страны. Жителей крупных городов Люблин, Жешув или Бялысток в таком случае якобы должна была постичь участь жителей украинских Бучи или Ирпеня.

Тот скандал довольно быстро затих: представители всех политических сил заявили, что не допускают и мысли об оккупации территории Польши в принципе. Более того, одним из главных итогов саммита НАТО в Вашингтоне, прошедшего в июле, называют декларацию президента США Джо Байдена о том, что Альянс будет защищать каждый дюйм своей территории — разумеется, больше всего этому заявлению порадовались в странах восточного фланга НАТО.

«Конечно, формулировки о том, что мы будем защищать каждый сантиметр, — во многом политические. Понятно, что первыми напасть на Россию мы не можем, нам этого не позволит доктрина НАТО, а если Россия нападет первой, то, конечно, она куда-то войдет, вопрос только, на какую глубину», — говорит Лукаш Стах из Ягеллонского университета.

«Но война в Украине показала, что ахиллесовой пятой армии России является логистика. В свою очередь, Польша сейчас значительно усиливает свою артиллерию. Так что мы исходим из того, что если Россия начнет конфликт, массированный ответный артиллерийский и ракетный удар уничтожит российскую логистику в Калининградской области и Беларуси. И тогда российские танки далеко не уедут», — продолжает он.

«Нынешняя война в Украине уже изменила дискурс об обороне Польши. Сегодня уже никто не боится говорить вслух о том, что наши оборонные операции планируются с тем, чтобы справиться с ударом противника еще до того, как он сюда войдет», — говорит Марек Сверчинский в подкасте Polityka Insight.

Сейчас, сходятся в мысли собеседники Би-би-си, идеальная армия для Польши — такая, оценив силу которой потенциальный агрессор принял бы решение не нападать на нее, потому что такие боевые действия обойдутся для него слишком дорого.

«Я сторонник такого подхода: мы будем вас очень долго и вежливо просить, чтобы вы нас не трогали, мы будем вести всевозможные переговоры, даже на одно колено опустимся, чтобы не дошло до трагедии. Но если вы нас тронете, мы сожжем вас минимум на 300 километров вглубь», — говорил бывший глава Генштаба польской армии Раймунд Анджейчак.

Реализации этих задач, говорят эксперты, должны служить не только закупки вооружений и увеличение численности Вооруженных сил.

В июле этого года польский Генштаб объявил о запуске стратегической программы «Восточный щит», который предусматривает подготовку территорий на границе с Беларусью и Россией под потребности обороны.

Подробности этой программы остаются закрытыми, но уже сегодня понятно, что речь здесь идет не только о постройке фортификационных сооружений, но и о своеобразном «высшем классе» инженерных работ, которые будут подразумевать, например, что в зависимости от потребностей обороняющихся войск на пути агрессора будут образовываться водные преграды.

В конце сентября министры обороны Польши, Литвы, Латвии и Эстонии договорились совместно обратиться к Европейскому Союзу с запросом о финансировании его средствами сети бункеров, барьеров, разделительных линий и военных складов вдоль границы этих стран с Россией и Беларусью.

«Уже сейчас много подобных вещей реализуется, очень много вещей только в планах. О многом, понятное дело, не говорят вслух, потому что речь идет о секретных данных. Речь идет и о постройке рокадных дорог вдоль потенциальной линии фронта, об участках автодорог, которые могли бы использоваться в качестве взлетно-посадочных полос, о временных аэродромах, куда можно было бы перебазировать военную авиацию в случае войны», — говорит генерал Томаш Бонк.

«Вся штука в том, что все эти приготовления нужно делать намного быстрее. Ведь если мы будем делать это слишком медленно, это не удержит потенциального противника от нападения», — считает генерал.

Весомым фактором безопасности Польши является и присутствие на ее территории американских военных — их там сейчас около 10 тысяч.

Американские солдаты в числе прочего занимаются подготовкой и обучением польских военных, что особенно важно в тех случаях, когда они работают с американской военной техникой.

Но у присутствия в Польше солдат армии США есть еще один смысл — политический. Нападение на эту страну автоматически будет нападением на американских военнослужащих.

«Механизм тут прост. Если в ходе какого-то конфликта погибнет американский солдат, американцы войдут в этот конфликт. США как бы говорят России: „Мы присутствуем на восточном фланге НАТО, у нас есть тяжелое вооружение, и если Россия будет проводить агрессивную политику, она должна принимать во внимание наш ответ“, — говорит доктор Лукаш Стах.

Польша традиционно мыслит себя региональным лидером, «полюсом силы» «восточного фланга» НАТО. А что если они еще и будет располагать крупнейшими вооруженными силами?

Это, по мнению многих польских военных экспертов и политиков, вполне дает ей основания для того, чтобы заявить об амбициях донора или гаранта безопасности в своем регионе.

«На международной арене мы должны привлекать внимание к тому, как сильно мы развиваем наши (военные — Би-би-си) способности… В результате Польша становится важной не только по причине своего географического расположения, она превращается в ключевого игрока на восточном фланге НАТО. Это важное изменение уже осознают наши союзники», — писал в сентябре 2022 года тогдашний посол Польши при НАТО Томаш Шатковский.

То, что польские амбиции значимо выходят за ее государственные границы, легко заметить невооруженным глазом.

Во-первых, Польша уже по факту выполняет задачи по обеспечению безопасности на территории других стран региона.

Польские истребители еще с 2006 года на ротационной основе вместе с самолетами других стран НАТО защищают небо над Литвой, Латвией и Эстонией в рамках программы Балтийского воздушного патрулирования.

С сентября 2022 года в рамках отдельного межгосударственного соглашения польские военные самолеты патрулируют воздушное пространство Словакии. Контингенты польских солдат состоянием на сегодня расквартированы в Латвии, Румынии и Косово.

Географическая реальность восточной Европы такова, что сильные сухопутные войска Польши немедленно вступят в конфликт в случае российской агрессии против обладающих несоразмерно меньшими вооруженными силами балтийских государств.

«(В случае начала войны), мы, конечно, будем верить в то, что все наши союзники придут нам на помощь. Но направление, куда я как словак буду смотреть в первую очередь — это Польша как самое сильное государство. Я буду верить, что вы придете нам на помощь одними из первых», — говорил в ходе конференции Krynica Forum 2024 посол Словакии при НАТО Петер Батор.

Бывший посол при НАТО Томаш Шатковский писал, что уже в нынешних обстоятельствах Польша как государство даже могла бы официально принять на себя военное командование над силами, действующими «на определенных территориях, безопасность на которых обеспечивает НАТО».

Во-вторых, несомненна роль Польши в усилении обороноспособности Украины, особенно в первые недели и месяцы российского полномасштабного вторжения. Жешувский аэропорт остается главным хабом поставок западного вооружения для Украины.

Сейчас Киев требует от Варшавы подключиться к защите воздушного пространства Украины — сбивать российские ракеты и дроны, пребывающие над сопредельными с Польшей западными областями обороняющейся страны.

Российские ударные средства регулярно влетают в воздушное пространство Польши, а случайная находка в лесе под Быдгощем обломков российской ракеты Х-55, которая по непонятной причине незамеченной пролетела десятки километров над польской территорией и упала в 16 километров от тренингового центра НАТО, стала причиной громкого политического скандала.

Тем не менее пока польские власти воздерживаются от непосредственной конфронтации с Россией.

Впрочем, время от времени в информационном пространстве Польши появляется тема возможной отправки в Украину польского военного контингента. Социсследования показывают, что абсолютное большинство поляков не поддерживают такой шаг прямо сейчас.

Однако несколько недель назад в Варшаве активно обсуждали доклад американского Modern War Institute, который предполагал, что в случае «замораживания» войны в Украине по «корейскому сценарию» гарантом перемирия могла бы стать польская танковая дивизия, которую передислоцировали бы на восток Украины.

Бывший глава польского Генштаба Раймунд Анджейчак утверждает, что польским властям нужно отбросить излишний романтизм и идеализм: польское общество тратит огромные деньги на модернизацию своей армии и вправе рассчитывать на «политическую монетизацию» этих вооружений — то есть на то, что они будут «отрабатывать» свою стоимость.

Точно так же, как размещение вооруженных сил США в той или иной стране усиливает там позиции американского бизнеса, американских интересов, утверждает генерал, польская армия могла бы при помощи «зонтика безопасности» над теми же балтийскими странами или Украиной добиваться реализации аналогичных целей.

Впрочем, с такой концепцией в Польше согласны не все.

«Чтобы быть политическим гарантом безопасности, нужно иметь деньги, много денег, — говорит доктор Лукаш Стах. — А польская экономика не так уж сильна, тем более что закупка дорогих вооружений дополнительно истощает наши экономические возможности. И, наконец, у Польши нет ядерного оружия. Поэтому возможности любых гарантий со стороны Варшавы очень ограничены. То есть некоторую военную поддержку Польша может обеспечить, но потенциал гаранта безопасности у нее есть только при поддержке союзников».

Как полагает военный эксперт, доктор Лукаш Стах из Центра международных исследований и развития при Ягеллонском университете в Кракове, при сохранении нынешних темпов модернизации вооруженных сил в Польше «построение сильной армии займет минимум пять лет, а может, и все десять».