Российский режиссер Кирилл Серебренников поставил в Цюрихе оперу по рассказу Виктора Ерофеева. Либреттист «Жизни с идиотом» поделился с DW своими впечатлениями.В Цюрихе в воскресенье, 3 ноября, состоялась премьера оперы Альфреда Шнитке «Жизнь с идиотом» по одноименному рассказу Виктора Ерофеева — в постановке Кирилла Серебренникова.
В 1990-х опера «Жизнь с идиотом» была поставлена в Амстердаме и Вене, потом в Москве. В то время постановка воспринималась как некая аллегория на советский гнет. А ключевой герой — Вова-идиот — был своего рода аллюзией на Владимира Ленина, хотя его можно было рассматривать и как некий собирательный образ тирана.
DW спросила либреттиста, который лично присутствовал на премьере оперном театре Цюриха, о его впечатлениях от новешей постановке.
DW: Виктор, прошла премьера оперы Серебренникова, которую режиссер в социальных сетях уже назвал одной из главных в своей жизни. Вы были на премьере в Цюрихе. Какие у вас впечатления?
Виктор Ерофеев: Когда я посмотрел прогон, я сказал Кириллу: «Ты сделал гениальный спектакль». Когда говоришь «гениальный спектакль», уже объяснять нечего. В этом слове уже все сосредоточено. Но можно сказать и так: он попал в точку моих собственных размышлений. Каждый из нас — он, она, они, мы — живут, жили и будут жить с идиотом. У каждого есть свой идиот. Он очень опасное существо, которое разворачивается в нашей жизни и может уничтожить все.
Мы часто думаем, что этот идиот — такая иррациональная, а порой даже святая фигура, которая нам добавит что-то важное к существованию. И это, наверное, бывает. Но, как правило, вот эта иррациональность, вот эта мечта, она может быть социальной, может быть политической, она может быть экзистенциальной, она в общем ранит человека, а иногда и убивает.
Кирилл раскрыл эту тему. Обычно на Западе думают, что вот эти русские сейчас выскажутся, они смело выскажутся против того или другого, но это даже показалось бы мне мелким в разговоре о том, что сделал Кирилл. Кирилл сказал: «Смотрите, вот у нас есть экзистенция, и я вам сейчас покажу кусок из нее».
Я разговаривал вчера с актерами. Они тоже это все поняли. Это очень редкий симбиоз, когда есть правильная состыковка авторского текста с желанием режиссера и актера по этому поводу поразмышлять. Получилось сильно. Публика выла от переживания. На сцене в какой-то момент и достаточно на долгое время появляется обнаженный молодой человек — Аполлон. Это тоже ипостась идиота. Когда дело доходит до трагических моментов публика замирает и забывает, что есть какой-то нудизм вообще на сцене. Очень сильный спектакль.
Самое смешное то, что певица (Сусанна Эльмарк, исполнительница главной женской роли) 20 лет назад исполняла в Мальмё по-шведски эту же партию. И я был там. Тогда мы с ней не пересеклись. Сейчас она исполняет роль жены «Я» в Цюрихе.
— Получилась универсальная вещь. На ваш взгляд, в современных исторических рамках у этого спектакля есть актуальный отсыл? Вот этот «Вова» из вашей книги… Это тот самый «Вова»? Или другой?
— В этом спектакле у нас там вообще «Вовы» нет, потому что один «Вова» совершенно естественно устарел, это совсем не про него. А другой «Вова» для этого спектакля конкретно и не нужен. Поэтому там все держится на слове «голубчик», «милый». Все правильно сделано, потому что иначе мы бы запутались, где здесь политическая сатира, где здесь экзистенциальный спектакль.
Если говорить про исторический момент, то можно сказать, что все приемы, которые использует Серебренников — и хоровые, и оркестровые, и актерские — очень смелые в плане действия, это совсем новый момент. Покровский в Амстердаме в 1992 году тоже был очень смел, хотя уже был человеком преклонного возраста, но здесь Кирилл просто во всех силах, он сделал это очень классно. Мне не остается ничего другого, кроме как выразить ему благодарность. Я не буду раскрывать детали, но уже один театр в Германии заинтересовался. Будет новая постановка.
— Виктор, смотря на свое творение, вам не страшно, что нам приходится постоянно по жизни иметь дело с идиотами?
— Судьба такая человеческая. Можно опасаться, можно лукавить, можно не признавать в ком-то идиота, можно даже с идиотом соглашаться постоянно, но в принципе у нас у самих внутри есть собственный идиот. Мы в нашей интеллигентской традиции считаем, что идиотами можно считать власть и тех негодяев, которые травят нам жизнь. Но в принципе можно взять идиотизм шире и глубже, выше. Страшно, да. Но человеческая жизнь ограничена, недолговечна, она включает в себя разные драмы и трагедии.