Сирийские беженцы в Германии радостно приветствовали свержение диктатуры Асада. Какие чувства они испытывают сегодня, как относятся к своей родине, каковы их планы на будущее?Когда весть о падении режима Башара Асада облетела мир, тысячи сирийцев вышли на улицы, в том числе и в Германии. Они радостно и громко праздновали конец диктатуры, длившейся десятилетиями. Теперь, когда первоначальное ликование утихло, многие из них задаются вопросом: что станет с их родиной? И что будет с ними самими?
Анас Модамани: «Я останусь»
Анасу Модамани было 17 лет, когда он бежал от войны, избегая призыва в армию Асада. Молодой сириец из Дарайи под Дамаском перебрался в Берлин, где познакомился с тогдашним канцлером Германии Ангелой Меркель (Angela Merkel), когда она посетила центр для беженцев. Сделанное им селфи, как никакое другое фото, олицетворяет 2015 год — год, когда сотни тысяч сирийцев бежали в Германию.
За прошедшие почти 10 лет Анас не терял надежды, что Сирия освободится от Асада. «Боже мой, наконец-то все закончилось, — такова была его первая реакция, когда он услышал новость о крушении режима. — Последние несколько ночей я почти не спал, безостановочно смотрел новости», — рассказал он в интервью DW.
Модамани уверен, что ситуация в Сирии улучшится и страна вернется к «нормальной жизни». «Но я все равно останусь в Германии, — говорит он — За последние десять лет я выстроил здесь свою жизнь».
Теперь у него есть немецкий паспорт, как и еще у 214 000 жителей Германии с сирийскими корнями. Модамани изучал бизнес-коммуникации в Берлине и сейчас работает журналистом-фрилансером, в том числе для DW.
Когда он смотрит на свою давнюю фотографию с Меркель, 27-летний сириец вспоминает, как тепло тогда принимали беженцев: немцы улыбались, когда слышали, что человек из Сирии. «Теперь я часто чувствую, что нам больше не рады», — говорит Анас. Тот факт, что немецкие политики сразу после падения режима Асада, начали обсуждать возможность депортации беженцев, пугает многих сирийцев.
Кефах Али Диб: «Мы должны восстановить нашу страну»
Кефах Али Диб — также родом из Сирии, она уже долгое время живет в Германии. Но 42-летней писательнице, активистке и художнице совершенно ясно: она хочет как можно скорее вернуться на родину. «Даже спустя десять лет Германия не стала моим домом. Я все время чувствовала себя здесь подавленной», — рассказала она DW по телефону.
Али Диб приехала в Германию в 2014 году. Она протестовала против режима Асада в Дамаске и четыре раза попадала в тюрьму. «Я до сих пор не получила никаких известий от многих своих друзей. Они были арестованы десять, двенадцать, четырнадцать лет назад. И я не знаю, живы ли они или режим Асада их убил».
«Начинать с нуля в Сирии, конечно, будет очень трудно, — говорит Кефах Али Диб, — но это наша страна, наш дом. Мы должны его восстановить».
Однако в своем желании вернуться она, вероятно, остается в меньшинстве. Опросы среди беженцев показывают, что большинство сирийцев видят свое будущее в Германии.
Али: «Я хочу интегрироваться»
Али приехал в Германию чуть больше года назад. Молодой человек не хочет называть свою фамилию. Несмотря на то что он живет в Германии недолго и почти не говорит по-немецки, Али хочет остаться здесь. «Я хочу интегрироваться», — говорит он DW, отмечая, что уже нашел работу.
Юноша живет в Бонне, в здании в 1960-х годов постройки. Это Центр размещения беженцев, в настоящее время в нем проживают 540 человек, в том числе 145 выходцев из Сирии.
Получат ли новые беженцы шанс построить свою жизнь в Германии? Федеральное ведомство по делам миграции и беженцев получило в этом году 72 000 новых ходатайств о предоставлении убежища от сирийцев. Однако после падения режима Асада рассмотрение прошений сирийцев о предоставлении убежища было приостановлено.
Ман Ачорр: «Надо подождать, как будет развиваться ситуация»
Ман Ачорр не может себе представить возвращение. Всего два месяца назад 47-летний мужчина, решив заняться частным бизнесом, открыл собственный небольшой супермаркет в Бонне.
Банки с помидорами и хумусом, мешки с булгуром и нутовой мукой расставлены в шесть рядов. Здесь продаются и свежие овощи, и арабский хлеб. Около половины покупателей — арабы, говорит предприниматель DW. Если кто-то соскучился по сирийской кухне, то в его магазине найдется подходящая смесь специй.
Ачорр родом из Гуты под Дамаском. Семь лет назад он с братом бежал в Германию через Египет. «Мои четверо детей ходят здесь в школу и свободно говорят по-немецки», — говорит он.
Новость о падении Асада обрадовала его: «Я надеюсь, что война теперь закончится». Но его родной город, долгое время служивший пристанищем для радикальных исламских боевиков, был сильно разрушен в результате боевых действий.
Ачорр хочет навестить своих родителей, которые остались в Сирии, но не сразу: он считает, что надо подождать и посмотреть, как будет развиваться ситуация.
Тарек Алаовс: «Германия могла бы поддержать Сирию»
Далеко не факт, что в Сирии теперь воцарятся мир и свобода. Именно поэтому, указывает Тарек Алаовс в интервью DW, разговоры о депортации — не более чем «предвыборная кампания, эксплуатирующая тему беженцев».
Алаовс приехал в Германию из Сирии в 2015 году и сейчас является активистом правозащитной организации Pro Asyl. Он хотел баллотироваться в бундестаг от партии «зеленых» в 2021 году, но снял свою кандидатуру из-за угроз.
Депортация людей в Сирию в нынешней ситуации невозможна с юридической точки зрения, утверждает Алаовс: «Чтобы репатриировать людей, недостаточно сказать, что мы не будем больше принимать заявления о предоставлении убежища. Необходимо проверить, можно ли гарантировать безопасное возвращение сирийцев. А этого сейчас никто не может гарантировать».
По словам активиста, за последние несколько дней он получил уже сотни сообщений от обеспокоенных членов сирийской общины. Они боятся, что их депортируют, хотя некоторые живут в Германии уже много лет.
Алаовс надеется, что немецкие политики сосредоточатся на помощи Сирии в восстановлении страны. И, по его словам, Германия могла бы взять на себя роль первопроходца в международном преследовании ответственных лиц времен диктатуры Асада. «Германия с ее историей имеет опыт осмысления прошлого и могла бы оказать поддержку», — уверен он.
