Телеведущая Татьяна Лазарева рассказала в интервью DW, как россияне могут приблизить завершение войны в Украине и почему конфликты российской оппозиции ей неинтересны.На полях конгресса российских антивоенных инициатив, который прошел в Брюсселе 8-9 апреля, корреспондентка DW поговорила с телеведущей Татьяной Лазаревой о том, что россияне могут делать в знак протеста против войны с Украиной, какой будет жизнь после войны и почему она не следит за конфликтами в российской оппозиции. В России Лазареву заочно приговорили к 6,5 года колонии за «оправдание терроризма». По просьбе организаторов конгресса DW публикует интервью через несколько дней после его завершения.
DW: Как могут сегодня активные, неравнодушные россияне приблизить конец преступной войны России в Украине и уменьшить страдания жертв российской агрессии?
Татьяна Лазарева: Своим существованием, поддержанием этой повестки в медиапространстве. Я, например, не была в России давно, с начала полномасштабного вторжения, и не планирую пока туда ездить. Но для меня эта повестка очень важна, поэтому я сюда и приезжаю, через все свои медиаресурсы стараюсь об этом говорить. Понимаю, что, к большому сожалению, от меня лично сейчас ничего не зависит для того, чтобы остановить войну. Но, тем не менее, очень важно оставлять этот вопрос в повестке и говорить о том, что я этого хочу.
— Вы общались сегодня с разными людьми — некоторые из них приехали из России, кто-то из-за границы — которые пытаются на что-то повлиять. Какие выводы вы сделали из этого общения?
— Мне было очень приятно видеть такое количество людей, которые действительно спустя три года войны не опускают руки. Это, пожалуй, для меня самое важное. Нам кажется, что мы ничего не можем сделать, но ничего не делать при этом мы не будем. Мы будем продолжать говорить о том, что эта война несправедливая, и о том, что мы когда-нибудь будем жить после того, как она закончится. И это уже важно обсуждать уже сейчас.
— Как вы считаете, должны ли россияне пытаться что-то изменить? Есть ли здесь какой-то императив?
— «Должны» — не то слово, которое уместно использовать. Здесь мы видим людей, которые, в том числе, приехали из России и сопротивляются тому, что там происходит, хотят что-то изменить.
Императива никакого быть не может. Все строится только на понимании каждого человека, его желании разобраться в том, что происходит. А становится очевидно, что не каждый человек на это способен, на это должны быть особенные силы. Тем не менее они еще есть — и силы, и эти люди — и очень большая надежда на тех россиян, которые продолжают сохранять себя в стране, в тоталитарном обществе, где им небезопасно даже просто говорить об этом.
— Расскажите, пожалуйста, о своих антивоенных проектах или проектах помощи украинцам. Или о тех, которые вас вдохновляют…
— Я сейчас делаю проект, который называется «Где я?». Он выходит на моем канале на YouTube. Это проект про подростков, которые после начала полномасштабного вторжения были вынуждены уехать из своей страны вместе с родителями — по разным причинам, но в конечном счете из-за войны. В этом проекте есть и украинцы, и россияне, и белорусы.
Этот проект меня вдохновляет, потому что в нем заложена мысль о том, что когда-то после окончания этой войны мы будем жить пусть и не вместе, а за теми границами, которые будут установлены, но по крайней мере, мы все были очень связаны родственными, дружескими связями — и это никуда не делось. Возможно, сейчас этого будет меньше, но меня вдохновляет идея, чтобы когда-нибудь мы все-таки будем общаться. Для меня это очень важно.
— Вы реализуете проекты, в том числе и в поддержку украинцев. В частности, вы проводили аукцион для того, чтобы отправить украинских детей в безопасное место для отдыха. А как складывается ваше сотрудничество с украинскими организациями?
— Стоит начать с того, что начало полномасштабного вторжения я встретила в Киеве, когда была там по приглашению своих друзей из прошлой жизни, из КВН. Мы делали там юмористический проект. И у меня там очень много связей. Когда-то мы даже были знакомы с Володей Зеленским.
Когда все началось, я начала пытаться помогать украинской стороне через благотворительный фонд Саши Пикалова (художественный руководитель студии «95 квартал». — Ред.), с которым я дружу, и через других своих друзей. Я живу сейчас в Испании и по-прежнему пытаюсь отправлять какие-то свои ресурсы в ту сторону. Этот аукцион я делаю раз в полгода, продолжаю это делать, летом буду устраивать новый. Так я собираю небольшие суммы, чтобы отправить 20 детей с обстреливаемых украинских территорий в Карпаты, в лагерь, чтобы они хотя бы вспомнили, как это вообще нормально жить без бомбежек. В первый день они просто спрашивают: «Почему так тихо?»
Это, конечно же, капля в море, потому что это всего 20 человек, но это для меня некая опора, благодаря которой я могу все-таки каждый день просыпаться не с ужасом от того, что я ничего не сделала, чтобы война остановилась, а с мыслью о том, что я все таки что-то делаю.
— Вы следите за действиями российской оппозиции в изгнании? Как оцениваете ситуацию, которая в оппозиционных силах сложилась? Конфликты, которые между ними происходят?
— Не хочу тратить на это свои силы. Для меня понятия «российская оппозиция в изгнании» не существует. Политическая оппозиция для меня — это та, которая может высказывать свое мнение и влиять каким-то образом на ситуацию. Мы этого не видим. То есть никакого результата нет. Поэтому для меня важнее делать что-то, где я хотя бы вижу какой-то результат. То, что что сейчас происходит (в рядах оппозиции — Ред.), я, разумеется, краем глаза это наблюдаю. Мне кажется, в этом так много человеческого фактора, что пусть разбираются между собой. Я считаю, нежели чем друг друга поливать грязью и разбираться, кто прав, кто виноват, если считаешь себя правым, просто делай свое дело.