Евродепутат от немецких «зеленых» Сергей Лагодинский в интервью DW оценил влияние первых 100 дней президентства Дональда Трампа на отношения США и ЕС и перспективы их развития.О том, каким образом первые 100 дней второго президентского срока Дональда Трампа повлияли на отношения США и Евросоюза, как Брюсселю следует отвечать на новую протекционистскую торговую политику Вашингтона, и кто из европейских политиков способен установить контакт с Трампом и на равным вести с ним торг, в интервью DW объяснил депутат Европарламента от немецкой партии «зеленых» Сергей Лагодинский (Sergey Lagodinsky).
DW: Заявления и действия президента Трампа в отношении ЕС воспринимаются, с одной стороны, с удивлением — США отворачиваются от Европы, бросают ее на произвол судьбы. А с другой — за 100 дней к ним уже привыкли, это какая-то новая реальность. Теперь у нас Европа без США, трансатлантические связи слабеют на глазах.
Сергей Лагодинский: Привыкнуть-то к этому, может быть, как-то эмоционально и можно. Но вопрос в том, сможем ли мы привести в такое состояние наши структуры и ресурсы, чтобы мы могли возместить вот эту всю неизвестность, которая сопровождает данный процесс. То есть, начиная от вопросов вооружений и кончая экономическими, насколько мы зависим от технологий США и насколько их можно так же, как какие-то там ракеты большой дальности, просто взять и перепрограммировать — и вдруг они будут действовать только на 50%.
В Европе появилась политическая решительность, понимание того, что, наверное, все-таки придется каким-то образом самим выкарабкиваться из многих проблемных ситуаций. Но мы видим, что в очень многих случаях эта брешь не закрывается. Просто у нас совсем другие ресурсы и приоритеты. А обстоятельства нас заставляют вести себя сейчас немножко по-другому.
— Вы исходите из того, что все это только на время президентства Трампа — то есть, на четыре года? Или же Брюссель и Берлин считают, что это такая новая реальность.
— Ну, скорее всего. Четыре года неизвестности — это четыре года больших экономических кризисов, в которых мы находимся. Это четыре года разрушения системы миропорядка, какой мы ее знали. За этот срок можно развалить очень многое. Мы видим, что за 100 дней фактически разрушена вся глобальная либеральная торговая система. Кто сейчас вообще говорит о Всемирной торговой организации (ВТО)?
Да, расшатывать систему, надо сказать, начал еще президент Джо Байден, потому что уже при нем США блокировали работу апелляционных органов ВТО. Но Дональд Трамп успешно завершил все это — и не только ВТО разрушил, но и вообще все правила, по которым строилось сотрудничество в экономической сфере. И это, мне кажется, только начало.
Во-вторых, мы не знаем, кто через четыре года придет на смену Трампу. Как преемник на нас уже смотрит своими добрыми глазами господин Вэнс (вице-президент США Джеймс Дэвид Вэнс. — Ред.). Понятно, что он уже подбирается к следующему сроку. Поэтому я думаю, что нынешние изменения довольно радикальны.
— Все выглядит сейчас так, как будто в Брюсселе растеряны и, в общем, не очень понимают, что делать. Это так?
— Ну, а где кто-то сейчас не растерян? Может быть, в Вашингтоне, если вокруг Белого дома походить. И даже республиканцы, по-моему, особо не знают, что им делать. Тем более все те, кто не поддерживают Трампа в США. Что там демократы такие собранные, парни и девушки идут с вилами или что-то там делают? Да ничего никто не делает. Все смотрят большими глазами и не понимают, что делать.
И тут как раз у ЕС, у (главы Еврокомиссии. — Ред.) Урсулы фон дер Ляйен (Ursula von der Leyen. — Ред.) есть план, как реагировать, например, на вот это введение Трампом импортных пошлин. У них есть какие-то подготовленные ответные меры против американских хайтек-концернов и так далее. Мы в этом их поддерживаем. Но, в принципе, все ответы и реакция исходят из того, что, как всегда, в каждом кризисе есть какие-то шансы и возможности. Вот и здесь пытаются использовать такой шанс на эмансипацию Европы.
— Газеты пишут, что Трамп готов все бросить и выйти из переговоров по Украине, которые сам же и начал. И это все остается, опять же, Европе.
— Здесь вопрос в том, прекратит ли он при этом помощь украинской стороне.
— Так он же никаких новых решений по выделению помощи не вынес. Просто продолжаются поставки того, что было еще при Байдене решено поставить.
— Там же не только один президент решает, будут какие-то инициативы из Конгресса по поводу дополнительной помощи Украине. Как Трамп будет реагировать на это? То есть это будет такой уход — хлопну дверью и больше не хочу вообще с ними иметь дело, или будет по-другому.
Независимо от этого, на Европу ложится большая ответственность за Украину. В принципе, все европейские государства с этим согласны. Но, естественно, повторюсь, мы не сможем закрыть всю эту брешь (в данном случае — с поддержкой Киева. — Ред.). И я думаю, что наши американские партнеры это понимают. Что же, надо будет тогда работать с меньшим количеством ресурсов. Нам придется попытаться мобилизовать больший их объем. Потом, не забывайте, у нас еще есть 270 миллиардов евро российских денег. Если все будет двигаться в данном направлении, то эти деньги, я думаю, пойдут в расход.
Я, например, всегда очень осторожно подходил к этим ресурсам, потому что по международным законам надо довольно много чего найти, чтобы эти деньги можно было экспроприировать. Но если мы находимся в такой геостратегической ситуации, и если Трамп еще нам говорит, как он говорил в начале, что вы, европейцы, должны заплатить за оружие Украине и ее восстановление, то в таком случае мы будем этими деньгами заниматься. То есть будут какие-то решения. Но, естественно, помощь Киеву мы не сможем настолько возместить.
— Трамп, говоря о пошлинах, отмечает, что в каждом отдельном случае подход индивидуален, надо договариваться, потому что, помимо торговли, у США есть и другие аргументы. Например, в Германии находятся десятки тысяч американских солдат, и это тоже надо учитывать. То есть, возможно, будут пересматриваться договоренности и сфере обороны и безопасности. Готов ли Евросоюз к такому бизнес-подходу?
— Торгу.
— Да, торгу.
— Будет торг. В принципе, торговаться-то можно, тем более с представителем такой специфической политической культуры, я бы даже сказал, больше бизнес-культуры. Но нам просто надо провести определенные «красные линии». Например, я говорю очень часто моим коллегам в американском Конгрессе, что мы можем говорить о многом. Например, о несовершенстве наших европейских законов, регулирующих деятельность медиа-платформ и соцсетей. Но этот разговор должен вестись с нашей точки зрения.
Мы не должны из-за страха перед пошлинами или каким-то давлением, которое будет на нас оказываться, сейчас говорить, что законы, которые мы приняли и которые считаем правильными, мы сейчас не будем применять в отношении американских компаний. Это законы, они должны применяться. Об этом не торгуются, потому что это часть суверенитета, в данном случае — суверенного континента.
Другой вопрос — Рамштайн. Это самая крупная американская военная база у нас, которая также является очень важным узлом для операций США на Ближнем Востоке и по всему миру. Это не то, что они нам делают одолжение фактом размещения базы, в данном случае есть обоюдная выгода. Слушайте, у нас тоже есть определенные вопросы и возможности каким-то образом, не выкручивая руки, потому что это как не наш стиль, показать — раз так, то тогда будем тоже применять вот это. И вести этот самый торг. Нас заставляют действовать таким образом.
— Кто из европейских политиков может говорить с Трампом на его языке? Кто может, условно говоря, стукнуть кулаком по столу?
— Я не думаю, что здесь будут стучать по столу. По идеологическим соображениям (премьер-министр Италии. — Ред.) Джорджа Мелони близка администрации Трампа, они к ней прислушиваются. (президент Франции. — Ред.) Эмманюэль Макрон каким-то своим панибратством, может, немножко комплиментами тоже находит с Трампом общий язык. Посмотрим, что будет с Фридрихом Мерцем (Friedrich Merz), будущим канцлером Германии, который буквально через несколько дней приступит к исполнению своих обязанностей.
Просто Мерц — очень сложный человек. Я желаю ему и нам всем, чтобы он установил контакт с президентом США. Потому что Германия, в принципе, в последнее время не играла никакой роли ни в каких этих переговорах (инициированных Трампом. — Ред.).
