В театре Бонна поставили оперу грузинского композитора Гии Канчели «Музыка для живых». Ее не показывали 26 лет. Дети поют молитву под взрывы бомб на сцене. Режиссер Максим Диденко заставил зрителей плакать.Есть оперы, которые можно просто слушать. «Музыку для живых» Гии Канчели в постановке Максима Диденко надо смотреть. Уже в самом начале режиссер выводит зрителей из зоны комфорта — сцену сотрясает взрыв. Огонь, клубы дыма, на полу лежат десятки детских тел — школьники. В тишине продолжает гореть красная бомба, уткнувшаяся носом в гору обломков. Опера «Музыка для живых» — это эмоциональный, построенный на ассоциациях и гротеске рассказ об ужасах войны и о том, что может остаться в наследие детям там, где не прекращаются вооруженные конфликты и доминирует насилие.
Видение конца человечества
Звук приближающегося и взрывающегося рядом снаряда несколько раз потрясает зрителей этой необычной постановки. Артистов на сцене присыпает обломками. В стенах появляется брешь и трещины. Санитары молча уносят на носилках очередного убитого ребенка. Декорации ассоциируются с разбомбленным театром в Мариуполе. Неожиданно появляются и исчезают группы военных: они забирают на службу детей, диктуют свои порядки, запугивают и расстреливают людей… Зритель с самого начала, еще до звучания первой ноты, погружается в будни страшной войны.
Пронзительно реально выглядят деревянные гробы в полутьме сцены. Одетые в траур женщины с белыми лилиями. Понимаешь, что это похороны детей, тех, кто только что выжил благодаря не разорвавшейся бомбе, но был насильно переодет в военную форму странным, изломанным существом в виде строгой директрисы — это то ли символ власти, то ли сама смерть. На закрытые крышки гробов пухленький малыш в военной форме, склоняясь на одно колено, деловито раскладывает подушечки с орденами. Шок и слезы на сцене и у зрителей в зале.
Быть… или убить
Другой пласт в постановке Максима Диденко — восприятие войны в обществе. Режиссер дополняет элементы реальности гротескными персонажами и сценами. В какой-то момент зритель становится свидетелем пропагандистского мероприятия в бодром советском стиле — с флажками, плакатами, акробатической пирамидой. То и дело на сцене появляются человечки-скелетики с острыми ушками, услужливо шныряющие туда-сюда.
Во втором акте зрители вынуждены наблюдать за жутким танцем смерти над раненым в больнице. Или сцена про семейство белых зайцев в красных штанишках на подтяжках, живущих на солнечной лужайке, оформленная в духе советских мультфильмов «Пиф-паф! Ой-ой-ой!» и «Краденое солнце».
Неожиданно появившийся крокодил убивает отца семейства и похищает зайчонка. Но другие зайцы оживляют пострадавшего и берут в руки оружие — зубастый злодей пойман и наказан, а ребенок возвращается к родителям целым и невредимым. Сказка со счастливым концом. Но взрыв снова возвращает в реальность.
Еще одной особенностью нынешней постановки «Музыки для живых» стало включение в нее интермеццо в стиле итальянской оперы под названием «Любовь и долг», в котором пародийно разоблачается пустота национального пафоса. Калейдоскоп нарядов и знакомых мелодий: «Франция» и «Италия» чествуют свои нации, но при этом каждый правитель объявляет другое государство своим врагом.
Персонажи в ярких одеждах и присоединившийся к ним на белом коне наездник в белоснежной военной одежде и треуголке с пафосной легкостью распевают на разные лады фразу «to be, or not to be». Порой это слышится как «убить, убить», а в шансоне на французском языке сакральное «быть или не быть» обыгрывается как наивно-кокетливое рандеву со смертью.
Гротескное шоу-представление продолжается до тех пор, пока все его участники не оказываются в конце концов застреленными. При этом привычные для театра границы размываются. Последний выстрел делает неожиданно появившийся из оркестровой ямы дирижер настоящего, Бетховенского оркестра, исполняющего оперу.
Видеть сердцем
Опять взрыв. Вместо сюрреалистичных видений в розовых перьях появляется большой шевелящийся комок. По мере приближения становится понятно, что это изувеченные, извивающиеся от боли, люди. Но все те, кто только что бурно сопереживал театральным страстям, отворачиваются от них. А обнаружив, что страшный образ израненных тел и душ не исчезает и по-прежнему находится среди них, начинают гнать его прочь со всей злобой и яростью. Рядом остается только один человек — ослепший во время первого сценического взрыва старик. Именно он, видящий сердцем, является связующим звеном между мирами живых и мертвых, между ассоциациями, вызванными яркими сценическими образами, и реальными чувствами — прежде всего печали и безысходности.
Антиутопия заканчивается сценой гибели цивилизации — в стенах разрушенного театра буйно разрастаются растения ядовито-зеленого цвета — природа забирает свое. И в этот момент происходит один из самых эмоциональных моментов — дети поют молитву. Они выходят из темноты, бережно неся в руках светящиеся горшочки с проросшей травой — огоньки надежды на возрождение разрушенного мира — и садятся рядом друг с другом. «В начале была песня, и песня была божественна. И был Бог, и был Бог песней», — поют нежные детские голоса. Детский и юношеский хор Боннского оперного театра под руководством Екатерины Клевиц (Ekaterina Klewitz), трогательно исполняющий хоровые произведения, и призрачная, глубоко резонирующая музыка Гии Канчели в исполнении Бетховенского оркестра под управлением Даниэля Йоханнеса Майра (Daniel Johannes Mayr) в сочетании с режиссурой Максима Диденко и выразительными сценографическими решениями Гали Солодовниковой и Олега Михайлова, создают мир, непередаваемый словами, производящий глубокое душевное впечатление на зрителя.
«Музыка для живых» не исполнялась четверть века
Опера с первоначальным названием «Да будет музыка» («Da Ars Musika») была создана в середине 1980-х годов грузинским композитором Гией Канчели, известным своей музыкой к фильмам, в том числе, «Мимино» и «Кин-дза-дза», в сотрудничестве с либреттистом Робертом Стуруа и дирижером Джансугом Кахидзе. Премьера состоялась в 1984 году в Театре оперы и балета им. Палиашвили в Тбилиси. Тогда же она была показана в Большом театре в Москве, в Ереване и других городах. Вторая редакция оперы под ее сегодняшним названием «Музыка для живых» была представлена в 1999 году в немецком Веймаре. Однако с тех пор это произведение больше не появлялось в репертуаре театров.
Возрождение оперы в постановке режиссера Максима Диденко и ее премьера в Оперном театре Бонна 15 июня 2025 года состоялись благодаря проекту Focus´33, отмеченному различными наградами. «В нашем театре всегда существовал интерес к раскрытию сокровищ оперного репертуара, которые не вошли в канон или были исключены из репертуара. В рамках Focus´33 ставятся и показываются в том числе произведения, которые исполнялись один или два раза за всю историю, а потом исчезли, — пояснила концепцию в беседе с DW драматург Боннской оперы Полина Зандлер (Polina Sandler). — Еще одно направление этой работы — исследование и возрождение опер, которые когда-то были очень популярны, их играли тысячу раз, а потом вдруг надолго забыли. Мы пытаемся выяснить, почему какие-то произведения продолжают жить, а какие-то оказываются на полке. У названия проекта есть подзаголовок — «Исследовательское путешествие к причинам исчезновения и сохранения произведений». Часто это связано с историческими и политическими обстоятельствами. Все постановки в рамках этого проекта мы сопровождаем научно-образовательными лекциями и дискуссиями со зрителями, выставками, оригинальными программными буклетами».
Режиссер переставил акценты
На этот раз одновременно с показом «Музыки для живых» театр проводит лекции с участием Натии Деканосидзе, специалиста по творчеству композитора Гии Канчели. Она рассказывает зрителям историю возникновения оперы, и в частности о том, что Канчели и Стуруа намеренно избежали в своем произведении оперной механики, речитативов и арий в классическом смысле, а также четкого сюжета. Вместо этого они остановились на свободной последовательности сцен, в которых музыка, изображение и движение стали равноправными средствами выражения, а либретто составили из звуков, слогов и слов, не несущих практически никакой смысловой нагрузки, и призванных стереть границы между языком и звуком. В свое время даже возник спор, можно ли считать это произведение оперой. Возможно, такое жанровое своеобразие и стало одной из причин, почему ее забыли на 26 лет?
Сравнивая в беседе с DW классический вариант и новую постановку оперы, Натия Деканосидзе отметила, что из оригинального либретто выпал целый ряд мотивов и персонажей. «В опере — это видно даже по названию — важна тема музыки. Это была божественная сила музыки. Военная тема была просто фоном, война — это один из ликов зла в оригинальном либретто. Максим Диденко переставил планы местами, — поясняет эксперт. — Война стала самой важной. За счет того, что были выброшены отдельные персонажи, он добился сквозной развивающейся линии. Некоторые символические фигуры стали реальными. Все вписывается в логику той конкретной войны, которую режиссер переживает». Натия Деканосидзе назвала нынешнюю постановку «фейерверком режиссерских приемов», которые могут кому-то не понравиться, но, по ее мнению, пошли на пользу драматургии, и благодаря которым тяжелая двухчасовая опера о войне смотрится на одном дыхании.
Большинство зрителей выходят из зала в потрясении, некоторые со слезами на глазах. «Это очень масштабная и зрелищная постановка. И очень тяжелая, — поделилась своими впечатлениями одна из зрительниц Ирина. — Она вызывает много ассоциаций, но, как говорится в конце оперы, каждый все равно думает о своем. Для меня это малоутешительная картина — смерть, к сожалению, побеждает музыку, мир разрушен, и оптимизма, который, видимо, Канчели закладывал в эту музыку, после просмотра не остается. Постановка совершенно гениальная, про нее надо еще долго думать и по сценам разбирать, но общее впечатление, к сожалению, трагичное. И особенно меня поразили дети, которые с потрясающим артистизмом передают безысходность своими ангельскими голосами».
Исследовательский проект Focus´33 Оперного театра Бонна стартовал в театральном сезоне 2013/14 года. Тогда одним из центральных направлений работы были произведения музыкального театра первой трети ХХ века. С 2021 года проект начал пополняться операми, которые исчезли из репертуара после 1933 и 1945 годов или которые были созданы в этот период и представлены позже. Так, например, в прошлом сезоне были показаны оперы «Колумбус» Вернера Эгка (Werner Egk) и «Моисей и Аарон» Арнольда Шёнберга (Arnold Schönberg) в постановке Лоренцо Фиорони — журнал Opernwelt, посвященный миру оперы, назвал последнюю «Спектаклем года 2024». Проект получает финансовую поддержку министерства культуры и наук земли Северный Рейн — Вестфалия.
