Глава представительства Народного союза Германии по уходу за военными могилами в России Херман Краузе ответил на вопросы DW o культуре памяти и изменившемся сотрудничестве РФ и ФРГ в этой сфере после войны в Украине.Жертвами Второй мировой войны стали миллионы людей. Спустя 80 лет после ее окончания продолжаются поиски погибших и восстановление их имен. Немецкая гуманитарная организация Народный союз Германии по уходу за военными могилами (Volksbund Deutsche Kriegsgräberfürsorge, VDK) по поручению правительства ФРГ осуществляет уход — по всей Германии и за ее пределами, в 45 странах мира, в том числе в России — за немецкими воинскими захоронениями времен Первой и Второй мировых войн, а также Франко-германской войны 1870-1871 годов. Эту деятельность финансирует немецкое государство. В Германии эта организация также занимается уходом за советскими воинскими захоронениями.
Продолжается ли эта работа сегодня и как повлияло на сотрудничество России и Германии полномасштабное вторжение РФ в Украину и последующие за этим санкции против РФ. Какую деятельность по поиску погибших во время Второй мировой войны немецких солдат и военнопленных осуществляет сегодня VDK в России и как влияет на культуру памяти нынешняя политическая ситуация? На эти и другие вопросы письменно ответил DW глава представительства Народного союза Германии по уходу за военными могилами в Российской Федерации Херман Краузе (Hermann Krause), который осуществляет свою деятельность, находясь в Москве.
DW: В рамках своей деятельности вы много лет тесно сотрудничаете с Россией и Украиной. О чем идет речь?
Херман Краузе: После того, как я закончил свою деятельность на WDR (немецкая общественно-правовая медиакомпания. — Ред.), в качестве руководителя студии в Москве и корреспондента, мне предложили возглавить представительство Народного союза Германии по уходу за военными могилами в Москве. Поскольку половину моей профессиональной жизни я провел в России, в качестве корреспондента, я охотно принял предложение этой организации и с большим уважением отнесся к этой деятельности.
До пандемии мы проводили множество мероприятий, которые показывали, насколько важна наша работа. Например, немецкие солдаты были приглашены в российскую казарму в Кировском районе Ленинградской области. Это были одиннадцать молодых солдат бундесвера из Берлина, которые вместе с российской поисковой группой эксгумировали останки немецких и советских солдат (погибших во Второй мировой войне. — Ред.). Десять дней они жили вместе в казарме. Вечерами играли в футбол, доставали гитару. В программу входили также экскурсии в Санкт-Петербург, посещение военных музеев и памятников. За это время российские и немецкие солдаты познакомились ближе, возникли дружеские связи. Годом ранее российские солдаты побывали у своих коллег в Берлине, и там была проведена аналогичная программа. Много лет Народный союз Германии по уходу за военными могилами организовывал такие встречи, пока не произошла пандемия, а затем и война (полномасштабное вторжение РФ в Украину. — Ред.)
— После полномасштабного вторжения РФ в Украину ваше сотрудничество продолжается? Как оно сейчас выглядит?
— У нас было очень тесное сотрудничество. Всегда было много поводов для встреч с российскими ветеранами (Второй мировой войны. — Ред.) и их семьями: например, если отмечался юбилей одного из кладбищ или проводилась церемония захоронения останков (солдат, погибших во Второй мировой войне. — Ред.). Мне особенно запомнилось одно мероприятие в Курске: под проливным дождем были захоронены более 800 останков немецких солдат. Гробы, которые предоставляет VDK — это маленькие черные коробки из картона. Когда их сотни, стоящих рядом, это производит сильное эмоциональное впечатление. Такие торжественные церемонии захоронения всегда включают в себя и церковные ритуалы — приглашается священник, который читает молитву у могил и произносит проповедь.
Семьям, чьи сыновья, отцы или братья были найдены и опознаны, мы возвращаем их жетоны — как память о погибшем. Жетоны вставляются в стеклянную рамку и вручаются вместе с удостоверением. Для родственников это облегчение — знать, где обрел последнее пристанище десятилетиями считавшийся пропавшим без вести человек. Но слезы все равно текут. Увидеть, где покоится отец, дядя или брат — с одной стороны, приносит успокоение, с другой — возвращает боль.
В Курске я познакомился с пожилой женщиной, с которой до сих пор поддерживаю связь. Всю жизнь она искала отца. Теперь она хотя бы знает, где покоятся его останки. Российская сторона всегда оказывала нам поддержку на таких значимых мероприятиях — были представители местной администрации, дети и внуки ветеранов. После захоронения подавали суп, рюмку водки — люди знакомились, примирялись.
— Что изменилось в отношениях между немецкими и российскими партнерами после начала войны в Украине?
— С началом так называемой «специальной военной операции» (полномасштабного вторжения РФ в Украину. — Ред.) наша работа стала постепенно меняться. В 2022 году мы смогли эксгумировать более 5000 останков, в прошлом году — 4000, а в этом получить разрешение на эксгумации стало крайне сложно. Мы знаем, что, например, под Волгоградом еще много массовых захоронений, но местные власти не спешат выдавать разрешения. Это связано с тем, что мы — НКО из «недружественного государства», и это вызывает некоторые опасения у чиновников. Хотя десятилетиями мы сотрудничали, теперь они боятся сделать ошибку. Поэтому сейчас сотрудничество ограничено. На памятных мероприятиях мы сейчас, в основном, одни. Так, в прошлом году в Волгограде была большая церемония захоронения останков — но в ней не участвовали наши российские партнеры. Это прискорбно, но это сегодняшняя реальность.
Еще тогдашний посол фон Фритч (Rüdiger von Fritsch) (посол ФРГ в РФ с марта 2014 по сентябрь 2019 года. — Ред. ), сказал мне в интервью перед отъездом: «Ваша работа легче не станет». Бюрократические проблем становится больше. Недавно мы получили злое письмо от одной ветеранской организации, хотя мы всегда подчеркиваем, что Народный союз — вне политики.
Но давление идет не только с российской стороны — многочисленные санкции ЕС тоже осложняют жизнь оставшимся в России гражданам Германии. Не работают кредитные карты, при въезде в РФ из одной из стран нельзя ввозить наличные евро. В какой-то момент мы даже не были уверены, сможем ли платить нашим сотрудникам зарплату через Deutsche Bank — к счастью, это прояснилось.
В частном же общении ничего не изменилось: россияне по-прежнему доброжелательны к немцам, заинтересованы в контактах. При мне поддержку Украины со стороны Германии обсуждают очень редко. Особенно в Москве война воспринимается как нечто далекое. В разговорах часто слышно: это политика, простые люди тут ни при чем.
— Двусторонние соглашения между Германией и Россией, касающиеся ухода за воинскими захоронениями, по-прежнему действуют?
— Соглашение о воинских захоронениях, достигнутое в 1992 году по инициативе президента РФ Бориса Ельцина и канцлером ФРГ Гельмутом Колем (Helmut Kohl), все еще действует. Недавно российский посол в Германии Сергей Нечаев в своей речи в Берлине это подтвердил. То же регулярно говорят нашему послу Александеру Ламбсдорфу (Alexander Graf Lambsdorf) в МИД России.
Но на практике мы, к сожалению, сталкиваемся с проблемами, о которых я упомянул. Местные администрации в российских регионах с трудом воспринимают немецкую неправительственную общественную организацию позитивно. Однако между российскими и немецкими поисковиками, которые в тяжелых условиях эксгумируют останки (погибших во Вторую мировую. — Ред.), ничего не изменилось. Поисковые команды поддерживают друг друга — они давно знают друг друга.
— Что было сделано VDK за годы сотрудничества с Россией?
Всего в РФ (во время Второй мировой войны. — Ред.) погибли около 1,4 млн немецких солдат, Народный союз Германии по уходу за военными могилами смог захоронить примерно 490 тысяч. С 1992 года в России построено или восстановлено 22 немецких сборных солдатских кладбища. 8 из них — в Калининградской области (Калининград, Балтийск, Черняховск и др.), 3 — в Новгородской области (Корпово, Новгород, Коростынь), 2 кладбища — в Смоленской области (Смоленск/Нижняя Дубровенка, Духовщина). По одному немецкому солдатскому кладбищу — в Волгоградской (Россошки), Мурманской (Печенга), Ленинградской (Сологубовка), Тверской (Ржев), Псковской (Себеж), Курской (Беседино), Краснодарском крае (Апшеронск), Воронежской (Еманча) областях и в Республике Карелия (Салла).
Крупнейшие солдатские кладбища находятся в Волгограде — в Россошках захоронен 70 821 погибший , в Сологубовке под Петербургом — 59 953, и в Курске — в Беседино 53 965. После того, как завершится перезахоронение в Сологубовке, там будет покоиться около 80 тысяч немецких солдат — это станет крупнейшим немецким военным захоронением в мире.
Кроме того, в 4 автономных республиках и 26 областях РФ благодаря Народному Союзу Германии по уходу за военными могилами восстановлены более 125 кладбищ немецких военнопленных, где захоронено 80 тысяч погибших.
— Как в России воспринимают вашу работу и все, что касается памяти о Второй мировой войне, на фоне того, что больше трех лет в Украине идет война?
— Война в Украине многое изменила. Мы слышим, что российским дипломатам в Германии стало труднее посещать мемориалы. В Хербертсхаузене (Бавария), на мемориале бывшего концлагеря, были срезаны ленты с венков российских и белорусских делегаций — я считаю, такие действия возмутительными. Поминовение жертв Второй мировой войны должно происходить всегда, независимо от политической ситуации. Ведь Россия понесла огромные потери в той войне, как и Украина, и Беларусь.
К сожалению, в ряде российских телепередач проводится прямая параллель между Второй мировой войной и якобы «нынешней необходимостью оборонятся от НАТО». Если говорить просто: то их посыл таков: «Запад нападает на нас, как тогда». Некоторые граждане, похоже, верят в это. Но в моем личном повседневном общении россияне по-прежнему доброжелательны к немцам.
— Культура памяти сегодня играет какую-то роль в России и Германии?
Память о Второй мировой войне и ее многочисленных жертвах — это в России традиция. И это искренне. Во многих семьях, эти раны до сих пор болят. И память о той войне жива. 9 мая, в День Победы , официально проводится связь с нынешней войной. Насколько это принимает население — трудно сказать, скорее всего, не особенно.
С другой стороны, значение этой даты подчеркивает, что Россия снова находится в состоянии войны. Многие люди в России поддерживают «специальную военную операцию». Но есть и те, кто выступает против или сомневается.
В Волгограде, в музее-панораме, прямо в холле проходит выставка о «специальной военной операции» в Украине. Таким образом пытаются связать две войны. В своих речах Путин регулярно проводит параллели. И Вторая мировая всегда присутствует в его аргументах.
