– Даур, слышишь? Здесь есть факультеты на русском языке в государственном университете, – обращается Шмаги к своему абхазскому другу, намекая на возможность получения образования в Тбилиси.
Даур Буава – абхаз. Четвертый месяц он живет в Тбилиси, где «не ожидал, что все будет так хорошо». Живет у нового друга Шмаги, с которым познакомился в первый день своего приезда.
«Когда я сюда ехал, у меня внутри было волнение. Но мне захотелось приехать. Да, я был удивлен происходящим здесь. Что очень важно, здесь я понял, что люди не думают о каком-то конфликте и войне. И для меня это важно знать».
Обычный день Даура в Тбилиси выглядит так: утренний просмотр комментариев в TikTok, анализ запросов людей, далее чашечка кофе и съемки.
За четыре месяца он побывал в Батуми, Цалке, Мцхете и Казбеги.
«Это совсем другие ощущения, вот это действительно горы!».
Даур побывал и в грузинском портовом городе Поти – в гостях у вынужденных переселенцев.
«Встреча была о том, кто что помнит. Человек мне рассказывал, когда уехал из Абхазии, когда был там в последний раз. Интересно, что у нас даже фотографии какие-то совпали, где мы на одной и той же локации стоим, но в разное время. Он более десятка лет назад, а я – год назад. Мы поговорили о семье, он рассказал о своей, а я немного о своей. Сейчас человек живет в Грузии, занимается своими делами. Вроде все хорошо».
Бека Баджелидзе: диалогу Тбилиси и Сухуми мешает фактор страха
Даур – один из самых популярных абхазских тиктокеров. Изначально его нишей было просвещение людей. Основная тематика – религиозная, историческая, но было и не мало политики. Часто отвечая на вопросы о грузино-абхазских отношениях, Даур, в отличие от своих TikTok-коллег, делал это без лишней агрессии. Всех своих критиков он называл и продолжает называть «братьями и сестрами».
«Я хочу поговорить об абхазах и грузинах. Часто попадаются видео, где абхазы и грузины начинают друг друга оскорблять, ересь несут, война эта… Абхазия наша — говорят грузины, абхазы отвечают: нет. Я сам абхаз и смотрю на это… и знаете, война же никому не нужна, особенно мирным жителям. Все это делают власти, им это выгодно, у них от этого приход денег, они хорошо и красиво живут, когда вы кровь свою проливаете друг на друга. До этого что было – страны влиятельнее столкнули лбами, ну и вы решили повоевать. Но сколько я смотрю видео, где вы спорите, ни один военный не стоит – ни грузин, ни абхаз – они этого не говорят. Говорят те, кто сидит на диване. Кухонные бойцы вы – что те, что те. Я никого не защищаю. Хотя я сам абхаз. Я просто смотрю правде в глаза», – говорил молодой человек в одном из своих ранних видео.
Историей Даур начал интересоваться, когда все чаще его внимание стала приковывать «ругань абхазов и грузин» в интернете. За правдой он решил приехать в Тбилиси.
«Я просто ни с кем не ругался и хотел посмотреть, почему мы ругаемся. Вот и все. И я нашел ответ на этот вопрос. Понял, что есть десять нехороших человек там, и есть десять человек нехороших – здесь. Они постоянно друг друга ругают и, тем самым, подталкивают основную массу людей на такой же негатив. Вот и все. Не было бы их, было бы все намного проще».
Грузино-абхазский диалог: политические и психологические барьеры
То, чем занимается Даур, сам он называет народной дипломатией – «никак более», поскольку не состоит в неправительственных или политических организациях.
«Мы просто от обычного человеческого лица, как состоявшиеся личности, простой народ, говорим правду, как мы ее видим».
За эту правду в Сухуми многие называют Даура предателем. Кто-то из его друзей остался рядом с ним, а кто-то отстранился. Но, как он говорит, понять может и тех, и других.
«Все по-разному смотрят на все это. Кто-то разозлился не из-за того, что я начал это делать, кто-то – из-за того, что просто боится за меня. Что касается ярлыка «предателя», меня это трогает в какой-то степени, я не отрицаю, это неприятно все. Но для достижения лучшего нужно чем-то жертвовать. Так было всегда. В принципе, я знал, на что иду и чем это может обернуться. Поздно о чем-либо жалеть».
По словам парня, сегодня в Сухуми на такой подход к диалогу молодежь смотрит агрессивнее взрослых. Старшее поколение, говорит Даур, знает, что такое конфликт и каковы его последствия.
«Я могу понять настрой абхазской молодежи, потому что они слушают одно, принимают одну сторону. Вторую сторону они не видят, поэтому я и поехал сюда, чтобы увидеть вторую сторону своими глазами. Есть, конечно, и та молодежь, которая положительно на это смотрит. Но когда люди начинают говорить об этом открыто у нас, на следующий день они начинают вести себя уже иначе. Понятно, что к ним либо приехали, либо дали понять, что, давайте-ка вы сейчас по-другому скажете».
19 января де-факто глава МИД Абхазии Инал Ардзинба и вовсе открыто заявил: налаживание контактов с грузинской стороной на уровне молодежи и экспертов не приветствуется. Он выступил с критикой проектов, связанных с грузино-абхазским диалогом. И поставил задачу: не допустить в дальнейшем реализации подобных программ.
«Мы вам запрещаем диалог»: в Сухуми – против грузино-абхазских встреч
Даур же считает, что необходимость во встречах двух сторон есть. Запрет на общение он называет «диктатурой».
«Если ты не хочешь общаться, а я хочу, почему я должен тебя слушать?! Я очень положительно отношусь к диалогу».
Сам Даур в какой-то степени является своего рода посредником в выстраивании диалога. Как минимум на платформе TikTok. Посредством его прямых трансляций нашлись «человек пять, которые десять лет не видели друг друга».
«Один в Осетии был, другой в Грузии, кто-то в Абхазии. Люди разговаривали о том, кто где у кого похоронен, кто не может приехать, просили, чтобы другие поехали на могилу. Может это и мелочи, но это как никак шаг вперед».
– Есть ли у тебя твоя личная миссия?
– Может моей личной миссии нет, но есть миссия общества. Я не говорю, что завтра дождь пойдет, но я просто считаю, что пора начинать открыто говорить о наших отношениях, о конфликте. Есть организации, которые делают эту работу, зарабатывают на этом. Но я считаю, что нужно делать все открыто. Я видел много видеороликов по этой теме, кто-то на доске что-то рисует и прочее. Но человек должен лицо свое показывать, я считаю. Не каждый хочет открыться, чего-то опасается. Но если человека видно, тогда то, что он транслирует, вызывает большее доверие. Значит, человек действительно к чему-то стремится, действительно хочет что-то сделать. Это мое мнение. Я не знаю, как по-другому.
– Что общего ты видишь между абхазами и грузинами?
– Я думаю, какие-то традиции у нас схожи, застолья, тосты [смеется]. Это правда. Даже выезжаешь за город, смотришь старые поселения и дома, в принципе, многое похоже на Абхазию. Те же самые дворы, крыши. Различие если в чем-то и есть, то оно несущественное.
– Ты планируешь остаться в Грузии?
– Пока я планирую остаться здесь, я еще не везде побывал, но в Абхазию я поеду. В любом случае, я туда поеду. Но в Россию я точно не хочу. Все, наверное, будет зависеть от того, где я захочу построить свою семью. Там я и останусь.
– Твой главный посыл?
– Миру мир!
Преодолеть языковой барьер: абхазская речь с грузинским акцентом
