Президент Украины Владимир Зеленский дал первое после начала войны большое интервью российским журналистам. С Зеленским разговаривали главный редактор «Медузы» Иван Колпаков, главный редактор телеканала «Дождь» Тихон Дзядко, журналист и писатель Михаил Зыгарь (он также задал один вопрос от главреда «Новой газеты», нобелевского лауреата Дмитрия Муратова) и специальный корреспондент «Коммерсанта» Владимир Соловьев (не путать с одноименным пропагандистом). Интервью было взято по зуму. SOVA выбрала главные тезисы.
«Произошла эта трагедия – невосприимчивость нас [Украины] как самостоятельного государства. Восприятие нас не как самостоятельного государства, а как какого-то продукта, как части какого-то большого организма, во главе которого видит себя действующий президент России. Мы не считаем себя атавизмом. Мы считаем себя самостоятельным государством – с большой, глубокой историей и с нравственностью».
«Я не знаю, что там наверх в России докладывали, но, наверное, сказали, что мы вас тут ждем – с цветами и с улыбками. Что ситуация очень плохая, действующего президента не поддерживают, действующую [правящую] партию не поддерживают. Можно! Я уверен в этом на 99,9%».
«Идет колонна в 200 танков. Наши подорвали 30. Все. Считайте, колонны нет. 70 танков бегут. Они не воины. Их заставили. На убой послали».
«Несмотря на то, что я президент и должен быть достаточно прагматичным человеком, отношение после 24 числа ухудшилось. Ухудшилось очень сильно. Потеряна эмоциональная составляющая [отношения] к Российской Федерации, к народу. Даже к народу. Несмотря на то, что я понимаю умом, что [в России] много людей, которые поддерживают Украину».
«За этот месяц произошел глобальный, исторический, культурный раскол. Глобальный. Это не просто война. Я считаю, что это все гораздо хуже».
«Хуже всего русскому языку сделал Владимир Владимирович Путин. Я считаю, непоправимый ущерб. Конечно, люди будут стесняться за пределами России иногда говорить в каких-то обществах по-русски».
«Вы знаете, да, что мы нашли парадную форму военных? Я не знаю, известно вам это или нет, но очень смешно, как они готовились. Смешно, если бы не было так трагично, да. Парад на Майдане независимости [в Киеве]. В общем, вот – танками пройти на третий или четвертый день [войны]. И вот…».
«Денацификация и демилитаризация» – вообще мы не обсуждаем это. Мы вообще не сядем за стол, если будем говорить о какой-то «демилитаризации», какой-то «денацификации». Для меня это непонятные абсолютно вещи».
«Гарантии безопасности и нейтралитет, безъядерный статус нашего государства – мы готовы на него идти. Это был первый принципиальный пункт для Российской Федерации, насколько я помню. И насколько мне помнится, они из-за этого начали войну. Это сейчас они стали в ультиматумы добавлять пункты – а [сперва] они сказали, что расширяется НАТО».
«Фейковость всех документов, которые говорят о нападении [Украины] на Донбасс, – 100%».
«[Биолаборатории] – это анекдот. Тут мне нечего объяснить. Ну, нет у нас. Ну, мы б с удовольствием. У нас нет. Ядерного оружия нет, химических биолабораторий и химического оружия нет. Не существует этого».
«Я понимаю, что заставить Россию полностью освободить территорию [Крым, Донбасс] невозможно, это приведет к Третьей мировой войне. Я прекрасно все понимаю и отдаю себе отчет. Поэтому я и говорю – это компромисс: вернитесь туда, с чего все началось, и там мы попытаемся решить сложный вопрос Донбасса».
«Наша охрана занимается этими вопросами [покушениями на Зеленского] и устранением проблемных элементов, которые приходят сюда на охоту».
«Война закончится тогда, когда все захотят принять, что это была большая ошибка российской власти, которая привела к катастрофе для российского народа. И к трагедии между отношениями украинского и русского народов».
Отметим также, что интервью у президента Украины взяли в том числе российские СМИ, признанные иностранными агентами. Роскомнадзор предупредил журналистов о необходимости отказаться от публикации. В отношении средств массовой информации, взявших интервью, начата «проверка для определения степени ответственности» и приятия мер реагирования, сообщили в ведомстве. Также Генпрокуратура России сообщила, что даст «принципиальную правовую оценку содержанию опубликованных высказываний и факту их размещения».
