Квир-пары из России поделились своим опытом эмиграции. Переехав в Германию, они столкнулись с целым рядом трудностей и испытаний. DW рассказывает о проекте «Мечтатели».Для своего проекта «Мечтатели: квир-пары из России в немецкой эмиграции» фотограф, журналист и художник Сергей Строителев после начала войны снял более 30 русскоязычных квир-пар. Все они были вынуждены покинуть родину, уехав в Турцию, Грузию и Германию. Истории героев проекта войдут в его отдельную книгу. «Это ужасно, что происходит с меньшинствами в России. Не обязательно сексуальными, но и религиозными, национальными. Это наименее защищенные слои населения, давление на них со стороны государства всегда очень сильное. Российское ЛГБТК+-комьюнити, к сожалению, не стало исключением. Ужасно, насколько дискриминационные законы принимаются в России, — говорит DW автор проекта Сергей Строителев. — Вся эта серия — от запрета ЛГБТ-пропаганды до запрета транс-переходов и признания всего сообщества экстремистским — просто катастрофа. Это, по сути, уничтожение прав членов сообщества, девальвация их существования».
Сергей Строителев начал свой проект, чтобы голоса его героев были услышаны. «Мечтатели: квир-пары из России в немецкой эмиграции» состоялись благодаря поддержке Quarteera и министерства иностранных дел Германии. DW рассказывает о трех парах из проекта. Переехав в Германию, они столкнулись с целым рядом трудностей и проблем.
Дейдара и Лира: как адаптироваться к чужому языку и медленной медицине
К отъезду из России после начала войны Дейдару и Лиру вынудило ужесточение законодательства против трансгендерных людей. Дейдара — трансгендерный мужчина, он начал гендерный переход в 2020 году, сделал мастэктомию и проходит гормональную терапию.
«После того, как приняли закон о запрете «пропаганды ЛГБТ» и закон о запрете трансперехода, стало окончательно понятно, что пересидеть в России это страшное время не получится. У нас ребенок, и органы опеки пристально начали интересоваться положением дел в нашей семье. Нам поступали угрозы (в том числе от сотрудников полиции) принять меры для того, чтоб лишить нас ребенка», — рассказал Дейдара DW.
Пара много лет занималась волонтерством в России, поэтому Дейдара и Лира смогли получить гуманитарную визу. У семьи сейчас есть жилье в Гамбурге и пособие, а их дочь, у которой аутизм, пошла в специализированную школу. Но Дейдара и Лира мечтают побыстрее встать на ноги и обрести самостоятельность.
«Мы приехали не сидеть на шее у государства в ожидании, пока в России что-то как-то решится, а чтобы остаться здесь навсегда. Мы хотим работать, жить и платить налоги», — говорят они. В числе главных трудностей пара называет незнание языка и неповоротливую систему здравоохранения в Германии.
«Основная сложность — мы вынуждены получать медицинскую помощь через обращение к социальным работникам, которые записывают нас на прием к врачам при сопровождении переводчика. Но общежитие большое, а консультаций у соцработников — всего 3 часа в неделю», — рассказывает пара. На первый прием к детскому психиатру для начала процесса подтверждения диагноза дочери удалось записаться только в конце мая. Долго, но пара не унывает. «Без медицинской помощи мы не останемся, — говорит Дейдара. — Мне и гормоны выписывали до того, как я смог попасть к эндокринологу (а я и не попал еще, к слову). В России мне отказывали в выдаче рецептов и записи к гинекологу, так как в России полис обязательного медицинского страхования не покрывает услуги гинекологии для мужчин».
Несмотря на все сложности, Дейдара и Лила замечают, что психологический фон их жизни стал намного комфортнее. Дейдара, у которого в России был поставлен диагноз «рекуррентная депрессия», даже смог прекратить прием антидепрессантов.
«Моральное состояние здесь заметно улучшилось, исчез этот давящий бесконечный страх просто быть собой, что-то не то и не там сказать, быть избитым и / или пораженным в правах, подвергнутым аресту или убитым», — говорит он. Сейчас пара учит язык, планирует работать и в будущем приобрести свое жилье.
«Мы еще молоды, мобильны и довольно амбициозны! Я намерен продолжать и расширять активистскую деятельность, я остаюсь волонтером в организации помощи русскоязычным квирам и в будущем хотел бы уделять достаточно времени на такого рода занятость», — говорит Дейдара.
Саша и Таня: без виз пешком через границу
У Саши и Тани трое детей на двоих. До начала войны они жили вместе в Екатеринбурге. Пара выдавала себя за подруг или сестер, в постоянной тревоге, что их разоблачат и отнимут детей. Кроме основной работы Саша занималась волонтерством, Таня помогала бездомным животным. После начала войны девушки с детьми уехали в Армению и подали документы на французскую гуманитарную визу. В консульстве сообщили, что визы одобрены: «Ожидайте». Но вместо обещанных пары недель ожидание затянулось на месяцы, потому что документы отправили на неверный адрес при пересылке. Когда наконец, спустя 7 месяцев, Саша и Таня пришли забирать документы во французское консульство в Ереване, им выдали только три визы. Двое детей Тани не получили разрешение на выезд.
Ресурсов — денег и жилья — на новое оформление выездных документов у семьи больше не было. Решив больше не ждать, Саша и Таня со всеми детьми поехали из Армении в Боснию и Герцеговину, с огромными трудностями пешком перешли границу в Хорватии и на поезде добрались до Германии. В Бохуме они попросили политическое убежище. Саша и Таня с благодарностью вспоминают тех, кто помогал им на этом сложном пути.
«Мы оказались в лагере для беженцев в ноябре. Так как до этого мы несколько месяцев провели в Армении, у нас не было теплой одежды. Нам очень помогли люди из ЛГБТ-организаций, которые обеспечили нас одеждой. Одна женщина даже сводила детей в «Макдональдс», чтобы они могли немного развеяться. В Германии мы почувствовали, что люди гораздо более человечны. В отличие от России, они не злобные и не сварливые», — говорит Саша.
Сначала их хотели разделить: Таню с детьми отправить дожидаться решения по делу в Хорватию, Сашу с ребенком — во Францию, согласно правилам Дублинского соглашения. Только после судебной апелляции в первичном решении суд признал их одной семьей, которую нельзя разлучить по закону. Но к жизни в лагере для беженцев оказалось очень сложно привыкнуть.
«Лагерь в целом оказался очень неприятным местом — у тебя нет личных вещей, всё под контролем, ты не можешь даже закрыть дверь, и в твою комнату могут приходить и проводить обыск, если кто-то что-то сообщил о тебе. Неприятное было отношение со стороны охраны, которая оказалась крайне нетолерантной. Нас не признавали как семью и не уважали наше личное пространство», — рассказывают героини.
В лагере для беженцев на семью обрушилась новая беда: у Тани обнаружили рак. «Достаточно сложная форма, быстро растущий на текущий момент. Тане сделали уже операцию, она прошла первую и вторую химиотерапию, лучевую терапию. Сейчас она проходит новую химиотерапию и принимает препараты, которые рассчитаны еще на 5 лет, так как опухоль гормонозависимая», — рассказывает Саша.
Семье удалось договориться о лечении в клинике в Кельне, позже их переселили из лагеря в дом, где живут люди с проблемами со здоровьем. Девушки каждый день ходят на языковые курсы и стараются справляться с текущими проблемами.
«Сложно учить язык в возрасте за 40 лет, тем более в моменты, когда дети болеют или возникают форс-мажоры. Бегом на уроки, забрать детей, что-то сделать дома. Бывает, что Таня очень плохо себя чувствует. На прошлой неделе она три дня была с температурой. В субботу на воскресенье началось носовое кровотечение, которое не останавливалось. Мы всю ночь провели в больнице. В общем, это забирает все силы», — рассказывают героини.
Решения по политическому убежищу можно ждать еще очень долго. Саша признается, что неопределенность статуса выматывает: «Мы ждем год, и до сих пор не знаем, останемся ли мы здесь или нас выгонят. Мы учим язык и не уверены, что наши усилия не окажутся напрасными. Конечно, очень тяжело находиться в таком подвешенном состоянии, ждать, обрежут веревочку или нет».
Но впервые в совместной жизни пары их признают как партнеров. Это очень важно, потому что облегчает коммуникацию с врачами, бюрократические процедуры.
«Мы расслабились, здесь можем спокойно идти и держаться за руки. Я могу везде говорить, что это моя партнёрша. Мы можем находится вместе в больницах, общаться с врачами. Мы с гомофобией встречались в Германии, но это опять же было связано с нашими бывшими соотечественниками, которые приехали 10 — 30 лет назад. Я ощущаю колоссальную благодарность к этой стране. Потому что моя страна за всю жизнь мне не дала даже десятой доли того, что я получила здесь. Хотя я старалась сделать все, чтобы людям в моей стране жилось лучше. А здесь я приехала, я никто, но мне положено, чтобы у меня была крыша над головой и еда, какое-то обеспечение», — рассказывает Саша.
У семьи пока нет паспортов. А это значит, что они никуда не могут выехать из своего города. Саша мечтает о хотя бы небольшом путешествии. Ее детская мечта — побывать в Венеции. А Таня, которой пришлось оставить в Екатеринбурге двух котов, мечтает завести домашнего любимца. «Хочу побыстрее выучить язык и завести кошку, — говорит она. — Если не завести, то хотя бы в приют сходить. Тут в Кельне есть такие приюты, где можно помогать: убирать в клетках, погладить зверюшек».
Владимир и Денис: немецкие велодорожки помогают узнать Германию
Владимир и Денис познакомились на сайте знакомств в 2020 году и вскоре стали жить вместе. Они работали в IT, жили в Новосибирске и даже смогли сделать каминг-аут и рассказать родителям о своих отношениях. Уже через несколько дней после начала войны ребята уехали из России, и сменили несколько стран: Армения, Сербия, Тайланд, Турция. В Германию ехали с опаской, зная о росте правых настроений в обществе.
«Я знал, что здесь растет популярность правых, и, будучи выходцем из России, переживал за возможную дискриминацию — по этническому происхождению, сексуальной идентичности и другим признакам. Мы слышали истории о враждебности к иностранцам в Германии. Мне было страшновато. Я готовил себя к тому, что ситуация будет похожа на российскую: что мы окажемся в стране, где меня будут воспринимать чужаком, где на каждом шагу мне будут давать понять, что со мной что-то не так. Когда я приехал, был поражен тем, насколько здесь все-таки комфортнее, чем в России. За все время у меня не было ни одной стычки с немцами из-за внешности. Единственный негативный опыт связан с русскоговорящими людьми, но это настолько незначительно по сравнению с тем, что было в России, что даже не ощущается всерьез», — рассказывает Владимир.
Сейчас пара живет в маленьком городе Падерборн, в общежитии для беженцев. Владимир и Денис уже выучили немецкий до B1. На курсах они столкнулись с гомофобией своей преподавательницы и даже написали на нее жалобу — женщина намеренно пропускала в учебники главы, где упоминались квир-семьи, и неодобрительно высказывалась об однополых парах. Сейчас они активно ищут работу, у Дениса уже было несколько собеседований. В свободное время Владимир и Денис осваивают новое хобби — велопутешествия.
«Здесь жарко из-за контейнерного жилья, особенно летом. Поэтому мы купили велосипеды и стараемся больше двигаться. В России я бы не мог представить спонтанные поездки в другой город с велосипедами — не было инфраструктуры», — говорит Владимир. Пара много путешествует. Когда предстоят большие расстояния, садятся с велосипедами в региональные поезда — Deutschlandticket позволяет относительно недорого ездить по стране.
Почти прошел страх показывать свои чувства на людях. В Петербурге за то, что они единственный раз прошли за руки, им угрожали перцовым баллончиком. Владимир говорит, что никогда не боялся драки и отстаивал бы свое право до конца, но понимал, что в российской полиции им бы грозили большие неприятности.
«Я не скажу, что мы тут каждый день ходим, держась за руки, но если появляется порыв нежности, например, хочется поцеловать партнера — страха нет. Осознание, что закон на твоей стороне, даёт уверенность», — говорит Денис.
У Дениса есть маленькая бытовая мечта — купить робот-пылесос. Он говорит, что обязательно сделает это после того, как найдет работу и переедет с партнером в собственное жилье.
