Историк и исполнительный директор «Института развития свободы информации» (IDFI) Георгий Клдиашвили много лет работал над этой темой. Цель его исследования состоит в том, чтобы дать правовую оценку советскому режиму посредством люстрации:
«Связь со спецслужбами, это не только прошлое… Необходимость в люстрации заключается именно в том, что к этим людям есть интерес со стороны других государств, и прежде всего службы безопасности России, которые и сегодня могут влиять на этих людей. Поэтому одна из идей состоит в том, чтобы убрать людей, на которых могут влиять другие государства, с ответственных должностей».
Последние 30 лет о люстрации если и говорили, то лишь на уровне идеи. В 2011 году парламент Грузии принял закон под названием «Хартия свободы», который предусматривал создание специальной комиссии для выявления лиц, сотрудничавших с советскими спецслужбами. Но этот закон не смог обеспечить полную реализацию люстрации, и его фактическое содержание было сведено к запрету на советскую символику.
Минадора: депутат независимой Грузии, писавшая из лагерей Сталину
В 2018 году депутат от правящей команды Леван Коберидзе попытался инициировать законопроект о люстрации. Он считает, что это единственный способ распрощаться с советским прошлым в грузинской политике:
«Хочу сказать, что сам процесс инициирования законопроекта стал своего рода первичной люстрацией исходя из реакции политиков, в том числе членов большинства. Было некоторое количество людей, как в большинстве, так и в меньшинстве, которые задавали разведывательные вопросы: чего может коснуться этот закон, почему возникла такая инициатива? Скорее была попытка добиться, чтобы я решил, что сейчас не лучшее время для страны, либо это уже забытый вопрос и не стоит к нему возвращаться».
Но почему в Грузии, в отличие от Польши, Болгарии и стран Балтии, не получается провести люстрацию? На это есть несколько причин:
«Мы этого не сделали, поскольку Звиад Гамсахурдия считал, что семьи, дети, внуки этих людей… что если опубликовать этот список…», — такую причину озвучивал бывший депутат парламента Грузии Акакий Асатиани. И эта идея не нова. Грузия – маленькая страна с небольшим населением, и многие искренне считают, что, раскрыв данные о прошлом людей, можно спровоцировать конфронтацию в обществе.
В 1990 году ключевой для проведения люстрации архив служб безопасности был перевезен в Россию. Как и почему это произошло, достоверных ответов на этот вопрос пока нет. Как вспоминает Акакий Асатиани, после этого грузинское правительство поручило полковнику службы безопасности Мамия Аласания привезти из России некоторые документы, касающиеся сотрудничества представителей правительства, парламента и членов органов самоуправления с советскими спецслужбами:
«В нашем парламенте среди нас оказалось 27 человек – в «Круглом столе» (коалиция партий во главе со Звиадом Гамсахурдия, — прим. СОВЫ). Знаете, сколько людей были информаторами в Грузии? В Грузии было до 80 тысяч информаторов. Я не говорю об офицерах КГБ, про них-то мы все знаем. Этих людей использует та самая внешняя сила, шантажирует их этим, используя против нас, даже вопреки их воле».
Министр иностранных дел Грузии в 1990-1991 годах Гоги Хоштария рассказывает об интересной встрече с первым президентом Звиадом Гамсахурдия:
«Какая-то часть основных документов КГБ попала в руки Звиада, и он попросил меня не просить его зачитывать их… Дескать, там есть чьи-то фамилии… Я спросил об одном: а знакомых слишком много? Он ответил: «Да, их много».
Историк Бека Кобахидзе считает, что мы должны знать людей, которые сделали свою карьеру за счет жизни и безопасности других. Помимо вопросов безопасности, это морально важно для пострадавших и их семей, которых коснулась советская тирания».
«1945 год, война окончена, Берлин разделен на зоны, они – в западной зоне. Отец и сын находились дома, к ним приходит грузин, стучится в дверь и говорит, что в Восточном Берлине их ждет друг. Это был очень известный грузинский деятель. Отец решил идти, силой поведя за собой и сына. Тот не хотел идти».
После падения Берлинской стены Гиви Маргвелашвили так вспоминал эту историю:
«Выяснилось, что мы – пленные, военной ЧК. Вскоре нас перевели в военную комендатуру, где я вместе с отцом провели ночь. После этого я его больше не видел».
Больше он его не видел, потому что после этого Тите Маргвелашвили расстреляла советская власть.
Тите Маргвелашвили, грузинский писатель, философ и политик
Спустя годы, когда архивы более или менее открылись и там и здесь появились разные интервью или письма, стало известно и имя этого «очень известного грузинского деятеля». Впрочем, о нем до сих пор не говорят громко.
«То, что Шалва Нуцубидзе принимал участие в вербовке грузинских эмигрантов и их переводе в советскую зону, думаю, постепенно вызывает все меньше сомнений, потому что по этому поводу собирается все больше и больше информации».
Отдельная трагедия – судьба самого философа Шалвы Нуцубидзе. Он был арестован в 1938 году по обвинению в шпионаже. Его пытали жестокими методами. Заместителем Лаврентия Берия был мучитель Нуцубидзе Богдан Кобулов. Через какое-то время Нуцубидзе отпустили, но взамен чего это произошло, видно из официальных архивных документов, использованных в книге ученого Георгия Цицишвили. Там Богдан Кобулов и Владимир Деканозов обращаются к Лаврентию Берия со следующим письмом:
«1. Нуцубидзе, в дальнейшем именуемый агент «Шмидт», и Каухчишвили, в дальнейшем именуемый агент «Рабат», привлекаются к работе в качестве агентов на базе их собственного признания об активной антисоветской работе и сотрудничестве с германской разведкой.
2. Как «Шмидту», так и «Рабату» прямо объявляется, что их освобождение является условным и дальнейшая их реабилитация будет зависеть от честного выполнения ими заданий, которые они будут иметь от НКВД».
Историк Георгий Мамулия утверждает, что Нуцубидзе впервые использовался службами безопасности СССР в 1945 году, когда часть Германии была оккупирована советскими войсками:
«Восточная зона оккупации была создана под непосредственным контролем Красной армии, и именно туда решили направить оперативную группу МВД Грузии, в том числе Нуцубидзе. Их миссия заключалась в том, чтобы каким-то образом захватить грузинских эмигрантов, проживавших в то время в Германии».
Такими грузинами были Тите и его сын Гиви Маргвелашвили. Тите, возглавлявший грузинское землячество в Берлине в 1941-1945 годах.
Диссидент Виктор Рцхиладзе записал в 1975 году интервью с генерал-майором Вермахта Шалвой Маглакелидзе, грузинским эмигрантом, который, мечтая об освобождении Грузии от большевизма, во Второй мировой войне сражался на стороне немцев. Маглакелидзе вспоминал:
Шалва Маглакелидзе, грузинский юрист, высокопоставленный офицер Германии.
«Георгий Саджая сказал мне, чтобы Шалва Нуцубидзе прибыл в Берлин вместе с советской армией. Оказывается, он пришел в грузинский ресторан и крикнул: «Я – стопроцентный сталинист!». Затем он стал пропагандировать среди грузин: те из вас, кто не совершил тяжких преступлений, вернитесь в Грузию, все кончено. Шалва Нуцубидзе дружил с Тите Маргвелашвили.
Однажды Георгий Саджая пришел в Тите и увидел, что его квартира опечатана. Соседи сказали, что накануне вечером к нему приходили русские, и забрали его. Позже я узнал, что Тите расстреляли, а его малолетнего сына привезли сюда, в Грузию».
Участие агента Шмидта, или Шалвы Нуцубидзе, в вышеупомянутой операции 1952 года подтверждается и протоколом допроса чекиста Давида Матарадзе:
«В составе нашей оперативной группы находится единственный, вывезенный из Советского Союза в Берлин, агент «Шмидт» – профессор, через которого мы должны были начинать работу по выявлению грузинских эмигрантов, и подыскивать лиц для вербовок».
«Кейс Шалвы Нуцубидзе – показатель того, какая система была сформирована в Советском Союзе, в Грузии того времени. Судя по всему, для Нуцубидзе главным было спасти себя. Однако для человека, согласившегося сотрудничать с НКВД, это вовсе не было гарантией того, что он выживет в будущем», — говорит Георгий Мамулия.
Историк Лаша Бакрадзе вспоминает, как положительно отзывался о лекциях Шалвы Нуцубидзе по философии его отец, известный публицист Акакий Бакрадзе. Это была своего рода свободная зона, где он получал информацию о философии, которая была немыслима для кого-либо еще в то время. Он считает, что: «Шалва Нуцубидзе не был ни бериистом (сторонником Лаврентия Берия, — прим. СОВЫ), ни сталинистом, ни особым сторонником советской власти. И такого человека заполучило НКВД, ему приходилось вербовать людей, переводить их через границу, и он не мог не знать, что в большинстве случаев этим людям грозила смерть».
«Нам не нужна фальсифицированная история, фальшивые герои. И мы увидим, что если люстрация когда-нибудь случится, истории многих фальшивых героев, окутанные ореолом, могут измениться», – говорит Бека Кобахидзе.
Шалва Нуцубидзе, грузинсукий философ и литературовед
Но на пути полного принятия закона о люстрации есть еще одно препятствие – огонь. Пожар начала 1990-х годов, уничтоживший большую часть важных материалов, необходимых для проведения люстрации. Историк Бека Кобахидзе, впрочем, смотрит на ситуацию несколько иначе:
«Техническая причина, которую они называют, сводится к тому, что нет полных списков, рассказывают легенды об архивах в Смоленске… Говорят, что во время гражданской войны [в Грузии] часть архива сгорела, и если люстрация состоится, то это будет выборочно и несправедливо. Такую приводят техническую причину. Но реальной причиной нежелания проводить люстрацию является то, что ни правящая элита, ни общество не готовы и не имеют внутреннего запроса на переоценку прошлого».
Материалы дела Шалвы Нуцубидзе
По сей день грузинское государство препятствует историкам в изучении новейшей истории с помощью бюрократических механизмов. Копирование одного экземпляра документа в Национальном архиве стоит 1 лари (около 30 центов), а в т. н. «архиве КГБ», т. е. архиве службы безопасности – 3 лари. А когда речь заходит о сотнях страниц, историки просто не могут осилить такую сумму. Ираклий Хвадагиани объясняет это следующим образом:
«Это непоколебимая позиция государства – максимально отвлечь внимание от недавней истории. Чтобы исследователи не работали над темами, которые могут каким-то образом создать дискомфорт утвержденным нарративам. Мы можем с уверенностью заявить, что правящие политические элиты и государство существуют на советском фоне, поэтому думают, что, разреши они прозрачность и открой полный доступ к материалам существующих архивов, информация о многих конкретных фактах может очень быстро стать доступной. Может проявиться след конкретных преступлений, совершенных в советский период, и может быть поднят вопрос об ответственности конкретных людей. Что, конечно, не устраивает людей и целое поколение, которое само было вовлечено в работу советского тоталитаризма. Конечно, они не хотят того, чтобы эта тема сдвинулась с места».
«Лело» стала единственной партией, которая в 2020 году заявляла, что намерена инициировать закон о люстрации, как только она войдет в парламент. И сегодня они по-прежнему планируют это сделать. На вопрос, почему ни одно правительство Грузии не приняло соответствующий закон, лидер партии Мамука Хазарадзе ответил:
«Для этого нужна политическая воля. Часто в подавлении этой инициативы участвуют и те люди, для выявления которых и нужна эту инициатива. Вот почему я говорю, что это очень важно для нашего государства – раз и навсегда назвать вещи своими именами».
А до тех пор грузинское государство будет уповать на одну лишь «Хартию свободы». Служба безопасности, где была учреждена комиссия по составлению списков агентов, сотрудничавших с советским режимом, официально заявила, что такие списки существуют, но сколько человек было в них включено или какая существует статистика, публично не сообщается.
